«Зато наверняка знает Яма», — рассудил Брихаспати и положил себе наведаться к повелителю Царства мёртвых. Может быть, даже сегодня.
— Хорошо, пусть так. Но, насколько я слышал, история ещё не окончена?
— Всё так, мудрейший, — отозвался Чандра и впервые за этот вечер взглянул Брихаспати прямо в глаза. И во взгляде Чандры, таком мягком, светилась истинная радость. И совсем немного грусти. — Все дэвы, оказавшиеся на свободе, молили о возвращении дэвраджа, и Триада услышала нашу мольбу!
— А теперь, светлый Чандра, — голос Брихаспати стал очень серьёзен, — рассказывай всё в точности так, как было.
И Месяц, несколько смущённый тем, что гуру Брихаспати назвал его «светлым», повёл рассказ, полуприкрыв глаза, чтобы сосредоточиться на том, что происходило здесь же, в Амаравате, ровно четыре недели назад.
— Ом Шивайя Намаха! Ом Нараянайя Намаха! Ом Брахмане Намаха!
Стены белого мрамора, украшенные тончайшей резьбой, инкрустацией золотом, перламутром и лазуритом, вибрировали в едином ритме со звуками мантр, рвущихся ввысь из сотен ртов. Все дэвы, как один, стояли на коленях вокруг огромного помоста для священного огня, и риши Васиштха, которого призвали из Саптариши-локи скорбящие о своём царе полубоги, обильно возливал в огонь масло, творя величайшую ягью во славу Тримурти. Только дэвов-планет, кроме Чандры, не было в этом зале: они всё ещё томились в тюрьме на Ланке, связанные чёрным колдовством асуров — знатоков Яджур-веды. Да ещё отсутствовали сыновья Индры во главе с силачом-Джаянтом, по той же самой причине.
Чандра-дэв оглядел залу мельком: всё расплывалось перед глазами, потому что унять слёзы было решительно невозможно. Каждый раз, открывая рот, чтобы выдохнуть мелодичное «Ом!», Чандра вспоминал, по какому поводу поются мантры.
...Мёртвое тело неловко ударяется плечом и бедром о выступающие корни кальпаврикши, падает на спину, и к небу поворачивается длинная шея, ближе к подбородку разверзшаяся уродливым разрезом. Длинные волосы и скромное серебряное ожерелье залиты уже запёкшейся кровью, застывшие глаза открыты, а на губах — насмешливая улыбка, с какой Индра-дэв всегда шёл в бой. Как будто сейчас моргнёт, сядет и, хохоча, спросит: что, ловко я от этих асуров отделался?..
Подавляя плач, Чандра-дэв изо всех душевных сил сосредоточился на правильном пении мантр, на чувствах своего сердца, которые хотел вложить в мольбу к Тримурти. Искренним должен быть зов, таким же искренним, как скорбь…
После очередного «Ом Брахмане Намаха!» воздух прямо над жертвенным огнём перестал плясать, уплотнился, и над коленопреклонёнными дэвами возникли все трое Сильных Мира.
Отрешённо взирал на молящих Махадэв, и во взгляде его не было привычного тепла, которое мог лицезреть всякий, кому удавалось доставить радость великому аскету.
С грустью смотрел лотосоокий Вишну-Нараяна, и даже лотос в одной из четырёх его рук, казалось, источал аромат скорби.
Спокойно обвёл взглядом собравшихся Брахма, великий Даритель, ожидая очередной просьбы. И нельзя по его лицу было прочесть, преподнесёт ли Брахма дар или откажет.
— О чём вы хотите просить нас, о дэвы? — спросил Нараяна, как покровитель всех, обитающих в райских локах, и голос его звучал, как журчание чистейшего из ручьёв на склонах гиганта-Химавата.
Всё собрание простёрлось, приветствуя Тримурти, но затем поднялась с колен одна фигура, и, выпрямившись, сложив руки в намасте над головой, промолвила:
— О возвращении нам Индра-дэва молим мы, о Нараяна!
Голос Шачи, а озвучила просьбу именно она, мог показаться грубым по сравнению с её обычным бархатным тембром. Всё время после спасения с Ланки она оплакивала мужа. И, вероятно, его глупость…
— О возвращении Индра-дэва или дэвраджа? — мягко, но с невыразимой силой спросил Поддерживающий Миропорядок, и нельзя было бы ответить ему неискренне. Шачи замялась, и тут Чандра-дэв, сам не ожидая этого от себя, также поднялся во весь рост и сказал негромко, но так, чтобы все слышали:
— О возвращении дэвраджа Индры молим мы, о Пушкаракша [лотосоокий]!
Вишну улыбнулся одними глазами, глядя, как Чандра-дэв поддерживает вдову Индры, и спросил в третий раз:
— Нуждаетесь ли вы в царе или же в Индре?
— Если на то будет ваше благословение, — продолжил Чандра-дэв, и с благодарностью повернулась к нему Шачи-дэви, словно собственные силы покинули её, — нуждаемся мы в возвращении царя нашего Индры, ибо здесь есть не только его подданные, но его жена, родичи и друзья. И все мы скорбим о смерти Индра-дэва!