Божественный мудрец, состроив озабоченную мину, заботливо и одновременно лукаво посмотрел на младшую жену Чандра-дэва:
— Слышу я, что в этом доме пусто без музыки, а вы, дэви, хотите приберечь всю красоту до имянаречения? — Нарада широко улыбнулся и, назидательно подняв палец, заявил: — Негоже Индре рождаться под топот ног! Да и захочет ли дэврадж явиться нам, если не увидит подобающего отношения? Нараян-Нараян!
Гаятри-дэви неловко заёрзала и как будто сжалась от стыда, но промолчала. Нет, определённо, так не годится! Мать должна улыбаться, ожидая сына, а не испытывать чувство вины!
— Как всегда приветствуют Индру в его локе, Гаятри-дэви? — невинно спросил Нарада, оглаживая бок вины.
— Гандхарвы поют ему славословия при пробуждении или возвращении во дворец, — послушно откликнулась Гаятри, вспоминая обычаи Амараваты. — И апсары танцуют… — она снова залилась краской, — ...самым сладостным образом, чтобы порадовать очи владыки…
— Нараян-Нараян! Вот видите? — обрадовался Нарада Муни. — А где же в Чандра-локе пение гандхарвов? Где танцы искусных апсар? Ничего удивительного, что уже полночь, а Индра не спешит являться из чрева матери! Давайте же позовём его, Гаятри-дэви. Нараян-Нараян!
Дэви встала и растерянно обвела взглядом коридор.
— Но, риши, благословенный мудростью, я… никогда не занималась ничем подобным. Что должны петь гандхарвы? И где же найти апсар?
— Об этом не беспокойтесь, дэви, — беспечно заявил Нарада. — Гандхарвы лучше нас всех знают любимые песни Индры, а что до апсар… Нараян-Нараян! Оставьте это дело мне!
И, изогнувшись во внезапном полупоклоне, божественный мудрец со всем почтением попросил:
— Сделайте так, Гаятри-дэви, чтобы к моему возвращению этот сверкающий дворец был полон сладостной музыки, и, вот увидите, мы порадуем Индру-дэва лучше, чем когда бы то ни было до этого! Нараян-Нараян!
И с этими словами Нарада исчез. Все знали: подолгу задерживаться в какой-либо точке мироздания мудрец не мог, потому что таково было его проклятие, но лукавый риши всегда знал, как можно использовать свою неспособность оставаться на месте самым благоприятным образом.
Дэви Гаятри, кротко вздохнув и сжав для уверенности кулачки, отправилась на поиски гандхарвов. И очень надеялась, что те её послушают. А то кто их знает, этих небесных певцов, сладкоголосых повес, привыкших к залихватским замашкам Индры?..
Тем временем заливаемый щедрым молочным светом Луны царский город Амаравату покинула небольшая процессия из нескольких повозок. Впереди ехала царская колесница: борта её украшали изображения белых слонов, держащих хоботами молнии и подпирающих спинами грозовые тучи, огромный навес был расшит серебром и украшен искусно огранёнными сапфирами, влек же её сам Уччайхшра́вас, царь всех лошадей.
Дэврани Индрани, собираясь в сегодняшнее путешествие, выбирала все детали с умом, и Уччайхшраваса попросила стать на время её ваханой не случайно, хоть сейчас этот великолепный конь служил Сурье-дэву. Когда-то белый семиголовый Повелитель коней был отдан во время пахтания Молочного океана махараджу асуров Ба́ли, но затем Индра-дэв в поединке выиграл коня и с триумфом привёл в Сварга-локу. После череды поражений дэвов Индрани хотелось хоть немного подчеркнуть, что и побеждать боги умеют. Возможно, так она пыталась приободрить не только свой народ, но и себя саму…
Процессия двинулась в сторону путей сиддхов, в направлении, которое вело к Ланке, отдельной локе, где в Золотом дворце, выстроенном для Кубе́ры-дэва, теперь расположился махарадж всех адских лок, от рождения названный Мегхана́да, но больше известный в Трёхмирье как Индраджит. «Победитель Индры» носил новое имя уже два года, и, судя по всему, отчаянно этим именем гордился.
Размышляя об этом, Индрани чувствовала, как в ней просыпается её более горячая натура, и вместо черт дэврани начинает просматриваться характер Шачи, Пуло́ми, царевны-асури. Если говорить честно, ей очень хотелось бы задушить Индраджита, зазнавшегося юнца, собственными голыми руками, и изредка Индрани завидовала ракшасам, у которых от природы при себе всегда было оружие — острые, как лезвия ножей, когти. Как было бы славно впиться такими когтями в его грудь, полоснуть по шее и впиться зубами в кадык, глотая свежую кровь… А потом отгрызть голову и, схватив её за спутанные волосы, швырнуть к ногам жены Индраджита, этой уродливой рогатой демоницы, чтобы та сбросила дитя, которое носит в чреве!..