Стражники-ракшасы, неумело сложив когтистые лапы перед грудью, приветствовали процессию, однако на их полузвериных лицах не выражалось никакого почтения — скорее, стража обдумывала, нельзя ли откусить от гостей хотя бы небольшой кусочек. Где-то в отдалении пробил чистый и звонкий колокол, и длинный коридор, который увидели за распахнутыми дверями гости, моментально сократился, став всего десяток шагов в длину, а двери в его конце распахнулись беззвучно. За ними, ярко освещённый великими множеством факелов и лампад, виднелся тронный зал.
Глубоко вздохнув и призывая на себя небесное спокойствие, дэврани сделала шаг, переступая порог огромного зала, и, не поворачивая головы, бегло окинула взглядом обстановку и собрание. Сопровождающие её локапалы сделали то же самое, каждый по-своему. Варуна-дэв и Ямарадж стояли спокойно, казалось, никак не интересуясь происходящим, но судя по застывшему взору Ямы, он сейчас изучал всё, скрытое в этом зале от посторонних глаз. Вайю-дэв неловко переступил с ноги на ногу, и по залу пронёсся лёгкий прохладный ветерок, ощупывавший всё на своём пути. Агни-дэв же, недовольно морщась, протянул руку к ближайшему огню, горевшему ярко-красным пламенем, и тут же пламя посветлело, стало почти белым, и все светильники тут же переняли этот цвет. Агни-дэв был недоволен: он сам являлся огнём, который возжигают во время священных жертвоприношений, ягий, а также в домах, и поэтому чувствовал, что этот огонь в обители асуров горит нечисто. Как будто… масло смешали с кровью! Глаза Агни налились яростным сиянием, но он промолчал. Пока что.
Зал был огромен — под его потолком легко могла бы разместиться кальпаврикша, гигант среди деревьев, а стены друг от друга отделял, по меньшей степени, полёт стрелы. В дальнем его конце возвышался такой же гигантский трон, к которому вела лестница из девяти ступеней. Ещё недавно на каждой из этих ступеней лежала связанная чёрным волшебством граха, и тяжёлая нога Раваны по много раз на дню ступала по спинам планет…
Индрани вздрогнула от отвращения, увидев, что вдоль стен выстроились в боевом порядке ракшасы — самые рослые и широкоплечие, каких она когда-либо видела. Клыки из их ртов выпирали и вверх, и вниз, и, сама того не желания, царица богов вспомнила морду Брахмаракшаса, царя Паталы, под личиной которого совсем недавно скрывался её супруг… От ракшасов разило псиной и свежей кровью, глаза их недружелюбно мерцали в свете белого огня, зажжённого Агни-дэвом, и находиться рядом с ними дэврани хотелось как можно меньше. Она неторопливо, выверяя каждый шаг и плавно покачивая бёдрами, двинулась вперёд, и в тот же миг с места тронулись и локапалы.
На троне восседал Индраджит собственной персоной: высокий, статный воин, с руками и грудью, обильно украшенными золотом и красными драгоценными камнями. На голове его возвышалась высокая корона-мукут, и золотыми были одежды нового Ланкеша, а у правой руки, как бы невзначай прислонённый к трону, блестел длинный меч с искривлённым лезвием. Асурадж сидел на троне вальяжно, подогнув правую ногу под колено левой, а левая стопа его опиралась на невысокую подставку, почему-то отливавшую серебром. Эта деталь привлекла внимание царицы дэвов. Подойдя поближе, Индрани смогла разглядеть подставку как следует, и с трудом удержалась, чтобы не ахнуть. Индраджит попирал серебряную корону Индры, кое-где специально погнутую и покорёженную, а внутри короны проглядывал обожжённый череп. Череп Индры.
— Приветствую вас в Золотом дворце Ланки! — громко и как бы увесисто провозгласил низким голосом Индраджит, даже не думая ни вставать, ни складывать руки. — Я вижу, вы уже оценили новое украшение моего трона?
— Приветствуем и мы тебя, Ланкеш! — холодно ответила Индрани, сложив руки перед грудью, и так же поступили сопровождавшие её дэвы. Только этим она и поддержала приличия, выбрав, однако, самый незначимый титул, чтобы назвать Индраджита: господин Ланки, и только. Не «асурадж», то есть царь всех асуров, и уж подавно не «Владыка Трёхмирья» — этот титул носил отец Мегханады, но никак не сам Мегханада.
— Я также приветствую вас!
От подножия трона отделилась тень, и когда свет упал на неё, стало видно, что облачена эта тень в оранжевые одежды брамина. Великий преданный Шивы, гуру асуров Шукрачарья обвёл дэвов пронзительным взглядом больших, тщательно подведённых сурьмой глаз.
— Мои поклоны, ачарья, — ответила Индрани, сложив руки у лба и поклонившись. Шукрачарья был мудрецом, а не демоном, а мудрецам положено оказывать почтение. Даже если они приняли сторону врага.