— Сначала заберите! — прогремело разом шесть голосов: к ответу Индрани присоединились пятеро локапал. Дэвы все, как один, окружили свою царицу, образовав живой заслон, и в руке у каждого было оружие, готовое к схватке. Ямарадж, разгневанный не на шутку, в дополнение к петле призвал ещё и посох. А Кубера-дэв, чудесным образом переместившись, встал между Индраджитом и своей царицей, нахмурив брови.
Индрани же высматривала — может быть, в суматохе удастся вывести её сыновей с собой? Но лишь охранник улыбался холодно, и царица богов поняла: и её любимые сыновья были всего лишь иллюзией! Чтобы на ваши головы снизошла тысяча проклятий, асуры!
— Как ты смеешь, Индраджит! — прогремел голос Шукрачарьи, и глаза его полыхнули ярким розовым светом. — Нападать на гостей в своём доме постыдно! Индрани-дэви в своём праве, она…
— ...останется здесь! — громыхнул Индраджит и, схватив меч, бросился на Куберу-дэва. В этот же миг с места сорвались и ракшасы, с боевым гиканьем желая напасть на локапал.
Барьер из огня, воды и ветра взвился вокруг локапал, отрезая нападающих демонов, снося их к стенам зала огромными морскими волнами, выжигая их глаза и языки священным огнём, и поднялся вой. Однако, Индраджит успел оказаться внутри этого заслона, замахнуться и нанести удар по левому плечу Куберы-дэва. Сталь рассекла толстое золотое ожерелье, украшавшее Хранителя богатств, и глубоко погрузилась в плоть. Однако, Кубера-дэв не шелохнулся, только отступил немного, чтобы клинок продолжил движение вниз, ускоренный мощью рук Индраджита. С глухим звоном оружие врезалось в резные плиты пола… и согнулось. Вместо стали блестело золото. И в золото же превращалась кровь Куберы-дэва, сочащаяся из его плеча, как только попадала на пол.
Асурадж в недоумении смотрел на своё оружие, которое держал за рукоять обеими руками, а Кубера-дэв сказал негромко, но казалось, что это говорила сама утроба гор, таким глубоким был его голос, разбрасывающий эхо по всему залу:
— Мало ты знаешь об этом дворце, мальчик. Хоть твой отец перестроил его по своему вкусу, но он всё равно остался таким, каким я его задумал!
И с этими словами потолок залы раздвинулся навстречу озарённому только что вставшим Солнцем небу, а дэвы… исчезли. Напрасно бросался проклятиями Индраджит, упустивший свою добычу: Индрани и её сопровождающие уже покидали дворец на своих колесницах, к которым их перенёс молчаливый приказ Куберы-дэва. Сам Хранитель богатств, зажимая плечо, откинулся на подушки, и призвал своей волей якш, его верных слуг, с лечебными снадобьями, отливавшими золотом. Возможно, действительно в жилах Куберы-дэва текло самое настоящее золото…
Рядом с его колесницей летела повозка Индрани — царица желала убедиться, что с локапалой Севера всё в порядке. Широко улыбнувшись щербатым ртом, Кубера-дэв помахал руками, всем своим видом давая понять, что всё в порядке, и в ответ царица дэвов сложила руки перед грудью, показывая, как она благодарна.
— К закату будьте в Чандра-локе, дэвы и дэви! — провозгласила она так, чтобы голос её разнёсся по всем дэвлокам, чтобы каждый подданный её слышал. Эта способность причиталась ей как дэврани. — Сегодня родился Индра!
И уже обычным своим голосом, негромко попросила белоснежного красавца Уччайхшраваса:
— О царь коней, несите меня туда, где теперь мой супруг!
Чандра-дэв с трудом устоял на ногах, прижимая к себе сына, и чувствовал теперь, как от крика Индры сотрясается его грудь. Мальчик мой, что же ты так кричишь?
— Он хочет есть, — слабо, но ласково и с невыразимой нежностью проговорила Рохини-дэви, приподнимаясь на подушках. — Дай-ка мне моего маленького Индру, любимый…
Чандра-дэв, аккуратно поддерживая спину и голову плачущего младенца, положил его на живот Рохини, чтобы та могла покормить сына. Любимая жена Месяца обняла Индру и приложила к груди… но ребёнок, суча крохотными ручками, отвернулся. И отворачивался снова и снова, наотрез отказываясь пить молоко из материнской груди. Плакал он при этом пронзительно, и было ощущение, что плач этот и обижен, и требователен одновременно.
Рохини растерянно смотрела то на мужа, то на повитух:
— Что… что такое? Ребёнок всегда берёт грудь матери, об этом говорит ему само его тело… Что я?..
— Нараян-Нараян! — в который раз за этот день раздалось в комнате. — И что за переполох ты устроил здесь, мой мальчик?
Сам Нарада Муни явился узнать, почему это младенец до сих пор кричит вместо того, чтобы, напившись молока, сладко спать на руках матери.