— Но один вопрос у меня всё же остаётся, — отпил суры в свою очередь Индраджит, а после сверкнул глазами. — Меня дэвы наблюдали довольно долго до того, как я стал асураджем, и многим знаком мой характер. А он далёк от того, что я сегодня изобразил. Поверят ли в это представление дэвы?
— Поверят, — провёл по усам, разглаживая их, Шукрачарья и довольно улыбнулся. — Власть развращает, помнишь? Дэвы видели, как она развратила великого Индру, а значит, и асура вроде тебя развратит ещё быстрее. Власть делает безумным, толкает на безрассудные поступки… Пусть обманываются до поры до времени, а нам же нужна победоносная война.
— Всё так, — спокойно согласился Индраджит, как будто о чём-то раздумывая. — Сколько времени уйдёт на подготовку наших новых войск, как думаете?
— Индраджит, сынок, — довольно улыбнулся Шукрачарья, — Об этом пока не стоит раздумывать. Начинать войну бессмысленно, пока не подрастут твои собственные дети. Трону асур-лок нужен будет наследник, и только после этого имеет смысл начинать. Так что… я бы сказал, лет двадцать.
Индраджит кивнул и проговорил с лёгкой грустью:
— Надеюсь, за то время они подберут себе хоть какую-то замену умершему Индре… Без него воевать с дэв-локами будет довольно… скучно.
— Дэвы не смогут долго оставаться без царя, — согласился Шукрачарья, плавно поднимаясь. — Подберут себе и командующего, конечно. Главное, чтобы не Мангала.
— О, — улыбнулся Индраджит, — если этот безрассудный поведёт войска дэвов, я даже на поле битвы не выйду. Всех перебьют и без моего участия.
Шукрачарья коротко и весело рассмеялся, выходя из покоев Индраджита, и на прощание кивнул ученику:
— Если дэвы поступят так опрометчиво, война закончится за день.
Пройдя несколько залов, залитых солнечным светом, Шукрачарья оказался у низкой и ничем не примечательной двери — впрочем, эта дверь закрывала потайной ход, которым наставник асуров пользовался всякий раз, когда хотел покинуть дворец незамеченным. А в этот раз Шукрачарья даже немного спешил, не желая опоздать с визитом в Чандра-локу.
«Может статься, Индраджит действительно не заметил рождения Индры», — подумал ачарья, двигаясь по потайному ходу своей обычной слегка пританцовывающей походкой. — «Но я-то чувствую, как снова явился пратьядхидэвата [верховное божество] порученной мне грахи. Настало время прийти к нему со своими поклонами и благословениями».
— Приветствуйте блистающего Сурья-дэва, равно дарящего свой свет всем локам! — прокричал немного охрипший глашатай. Лёгкая хрипотца не делала его голос менее звучным, и от ворот его хвала разносилась по всему Лунному дворцу.
Зал собраний был полон дэвами, гандхарвами, апсарами, якшами и прочими обитателями небесных лок. Казалось, все жители небес собрались здесь, так много было голосов, шёпотков, взглядов и песен.
На троне, как и положено хозяину дома, восседал Чандра-дэв. Слуги успели до заката прибрать его, как полагается: тщательно расчёсанные и умащённые волосы ровно рассыпаны по плечам, голову украшает изящный, округлый серебряный мукут, инкрустированный хрусталём, лунным камнем, алмазами и голубыми топазами, в ушах блестят вёрткие серьги, тилака в форме серпа отливает серебром, обнажённую грудь, руки и щиколотки охватывают серебряные украшения самой тонкой работы, серо-голубые одежды лежат идеальными складками, яркие голубые туфли с загнутыми носами завершают образ. Чандра-дэв выглядел идеально: нарядный, как полагается управителю локи, воздушный, как полагается грахе-Луне, блистающий, но не слишком ярко… Впору было любоваться им, словно девушкой на выданье. И было в его облике действительно что-то неуловимо женственное, но не позволяющее сомневаться: перед собранием предстал могучий дэв, управитель вод, мечущий серебристую сударшану, крушащий, если есть на то причина, врагов булавой-гадой. Впрочем, сейчас могучий дэв улыбался так радостно, широко и искренне, что больше напоминал довольного мальчишку.
Вокруг трона разместились двадцать восемь жён Чандра-дэва: двадцать семь накшатр, дочерей мудреца Дакши, и Гаятри-дэви, воспитанница и духовная дочь мудреца Васиштхи. Двадцать девятая накшатра, Рохини, пока ещё не показывалась в собрании: она, тихо напевая, баюкала сына, заодно приводя в порядок его пелёнки. Все женщины были облачены в нарядные сари, каждая — своего цвета, от небесно-голубого до карминно-красного, и блистали подходящими к их лицам украшениями. То и дело складывая в приветствии руки, унизанные кольцами, браслетами и украшенные красным мехенди, дэви счастливо улыбались, и кольца, украшающие левую ноздрю каждой, оттеняли их улыбки. Все жёны Чандры-дэва считались в его доме равноправными хозяйками, и никого не удивляло, что старшая жена, Джиешттха, позволяет остальным супругам Месяца выполнять те же обязанности, что и она сама. В этой семье труд и радость равно делились между всеми женщинами, и ни у кого не было ни преимущества, ни небрежения ею.