Затем посмотрел на Пакова, вытянувшегося перед ним во фрунт. Кровь с молоком, а лицо до того открытое и дружелюбное, что любой кинорежиссер охотно принял бы его на какую-нибудь непременно положительную роль. От ангела до деревенского простачка-работяги, склонного к бескорыстию.
С другой стороны, не стоило обманываться. Жулики обычно тоже выглядят дружелюбными. А уж какие открытые и честные лица имели политиканы, принявшие решение о применении гравитационного оружия…
— Можете звать меня Марьян, — еще более приветливым тоном предложил Паков.
— Могу и звать, — не нашел Андрей лучшего ответа.
Он уже намерился в компании с лейтенантом идти по дощатым мосткам в сторону Гродницы, когда внезапно оказалось, что еще один человек желает участвовать в обследовании вернувшегося городка. Точнее, одна.
— Юлия Кранке, — торопливо представилась невысокая и еще сравнительно молодая женщина в нелепых роговых очках; в джинсах и легком, но все равно не слишком уместном в летнюю пору свитере, протягивая Кожину руку. — Европейский центр катастроф.
Андрей машинально пожал маленькую сухую ладошку, однако наличие еще одного спутника его не порадовало. Тем более, объяснить смысл своего присутствия госпожа Кранке не соблаговолила.
Кожин обратился было за поддержкой к полицейским, но Паков лишь смущенно отвел взгляд, а Радомилов и бровью не повел. Как будто вовсе не видел здесь проблемы.
И неудивительно. Представителям общественных гуманитарных организаций люди в погонах препятствий обычно стараются не чинить. Дабы те, чего доброго, не раструбили в СМИ и не накляузничали Всемирной Ассамблее, как их зажимают, не дают работать. И тем, вне всяких сомнений, ущемляют права человека.
Так что беседу, не обещавшую быть приятной, Андрей решил вести сам. Благо, погон сотрудники Глобальной Безопасности не носили. Кроме спецподразделений, понятно.
— Так поработали бы с пострадавшими, — сухо молвил Кожин, обращаясь к Юлии Кранке, и указал рукой на все еще стоявших, будто Ваня у ворот отдыхающих. — Может, кому-то медицинская помощь нужна. Или психологическая. А там… в той стороне никого живых точно не осталось.
На последних словах он мотнул головой в сторону сереющей Гродницы. И не мог не обратить внимания, что серости там успело прибавиться. В небесах над городком — в том числе.
— А вы уверены? — в тон ему ответила Кранке и саркастически усмехнулась. — Ну, насчет живых.
— Таково заключение экспертов, — сказал Андрей. — А я привык доверять экспертам.
— Привыкли! — презрительно хмыкнув, передразнила его дама из Европейского центра катастроф. — Может, и города, вернувшиеся из небытия вы встречать — привыкли? И поскольку раз на неделе?
Огорошенный таким напором, Кожин смущенно промолчал. Дав Юлии Кранке перейти в наступление.
— Эти ваши экс-пер-ты, — протянула она с выражением высокомерия, — на улицы Гродницы даже кончиком пальца ноги не ступали. Это вам на всякий случай… если вы прослушали, что говорил полковник. Не-е-ет… они предпочли отсиживаться в кабине коптера. Или в передвижной лаборатории, дронами управляя. Много ли оттуда можно увидеть? А если вам двоим, господа, во время вашей веселой прогулки по городу встретится кто-нибудь выживший… но нуждающийся в помощи? Что вы сделаете? Пристрелите его из табеля, чтобы не мучился?
— Ну, первую помощь оказывать я умею, — возразил Андрей, но как-то неуклюже и смущенно. — Да и в полиции, уверен, этому учат.
— А если этот выживший не попадется вам на глаза? — не сдавалась Кранке. — Будет тихо умирать у себя дома, пока вы мимо проходите? Сможете вы его обнаружить… без меня?
Кожин глубоко вдохнул и выдохнул. Это помогало успокоиться и снять раздражение.
— Ладно. Будь по-вашему, — проговорил он затем, не уточняя, каким способом Юлия Кранке могла бы обнаружить пострадавших там, где их не замечают другие.
— Спасибо, — улыбнулась женщина, правда, улыбка все равно напоминала ироническую гримасу и не была столь же располагающей, как у лейтенанта Пакова. — Надеюсь, мы сработаемся.
После чего все трое, осторожно переступая по дощатым мосткам, пошли в направлении Гродницы.
4
Вблизи город выглядел еще более странно… и зловеще. Как знакомые предметы в кошмарных снах, искаженные до пугающей неестественности. Правда, на этот раз, похоже, кошмар происходил наяву.
Первое, что бросилось в глаза — отсутствие всяческих красок. Сплошные оттенки серого, куда бы ни падал взгляд первых за полвека, пожаловавших в Гродницу, людей. Пепельно-серый, свинцово-серый, белесо-серый. Зрелище напоминало древние фильмы начала двадцатого века, и по сей день востребованные хотя бы кучкой эстетов.
К серости присоединялось безмолвие. В Гроднице не то, что неслышно было хотя бы лая бродячей собаки или чириканья птицы. Даже пролетавшая мимо муха не осмелилась под аккомпанемент собственного жужжания посетить городок. И едва ли то было заслугой полицейских кордонов.
— Гродница, отчет с места происшествия, часть первая, — проговорил Андрей Кожин, переведя коммуникатор в режим звукозаписи, когда гнетущая тишина стала его раздражать. — Город вернулся в целости… относительной. Пребывание в гравитационном коллапсе, похоже, не нанесло его постройкам и объектам инфраструктуры заметного ущерба. Что, отчасти, опровергает принятые представления о действии гравитационного оружия… в частности, о его разрушительном эффекте.
В то же, хоть Гродница и не лежала в руинах, но выглядела запущенной. Как, собственно, и любое человеческое поселение, надолго покинутое людьми.
Дома стояли с обшарпанными стенами, мутными стеклами в окнах, кое-где даже покосившиеся. Покрытие мостовых и тротуаров было сплошь в трещинах и выбоинах. По обочинам ржавели фонарные столбы и машины с выцветшей и облупившейся краской — обычные, во времена «гравитационной войны» еще не умевшие летать. И наверняка не оборудованные реакторами.
Типичный город-призрак. Точнее, Гродница сошла бы за типичный город-призрак, если б не вездесущая серость. И если забыть, что на полвека городок куда-то исчезал, чтобы сегодняшним утром вернуться вновь.
Куда-то исчезал. Но выглядел так, будто все время находился на этом месте. Или где угодно, но на Земле. Просто из него куда-то девались все люди. А также звери, птицы и насекомые.
Подойдя к одной из древних машин, Андрей провел пальцем по пятну ржавчины на капоте. Подушечка пальца вполне ожидаемо окрасилась в бурый цвет. Хотя нет, не в бурый — в очень-темно-серый, почти черный. В здешнем странном освещении ржавчина выглядела именно так.
Тем не менее, ржавчина была, и свидетельствовала о наличии кислорода в том неведомом месте, где в течение десятилетий пребывала Гродница. Это немудрящее умозаключение Кожин не преминул включить в запись отчета. Затем добавив:
— Складывается впечатление, что Гродницу не в гравитационный коллапс затянуло, как принято считать, а перенесло в неизвестное место с природными условиями, близкими к земным. И с аналогичным ходом времени. Только так можно объяснить процессы разложения материалов, включая окисление металла… а также эрозию дорожного покрытия. С другой стороны это предположение плохо состыкуется с другим наблюдаемым фактом — а именно, отсутствием не только выживших людей, но и любых других живых организмов. Очевидно, ничего живое предполагаемый перенос и пребывание в неустановленном месте не пережило.
Остановив запись, Андрей с минуту просто помолчал, собираясь с мыслями. Гибель жителей городка требовала объяснения, найти которое было трудно, предварительно исключив радиацию, ядовитые газы или геомагнитные аномалии. И гравитацию, кстати, тоже. Ведь если бы жителей Гродницы размазало резко усилившимся гравитационным полем, то и от построек камня на камне бы не осталось. А так… оставалось предположить, пожалуй, одно.