Джунгли — это лесная чаща, сумрачная и таящая угрозу. Мои спутники шли с оружием в руках и не спускали глаз с индейцев, которые могли предать нас при малейшем недосмотре, как предостерегал нас отец Грегорио. Он же предупредил, что в джунглях водятся крокодилы, которые утаскивают своих жертв на дно рек; красные муравьи, которые нападают миллионами, проникают через все отверстия в тело и пожирают человека изнутри в считаные минуты; жабы, от ядовитой слюны которых можно ослепнуть. Я старалась не думать ни о чем из этого, потому что иначе бы я окаменела от страха. Как говорил Даниэль Бельалькасар, не стоит заранее страдать от несчастий, которые, быть может, вовсе не произойдут.
Первую часть пути мы проделали на весельной лодке, в которой гребли восемь индейцев. Я была рада, что со мной нет племянницы, потому что гребцы были почти нагие, и должна признаться, что, хотя вокруг открывались величественные виды, мой взгляд частенько падал туда, куда бы мне смотреть не следовало.
Остаток пути мы проделали верхом на мулах. С последней горной вершины нам открылись бирюзовое море и туманные очертания города Панамы, задыхающегося в жаркой испарине.
Глава вторая
Америка
1537–1540
Педро де Вальдивии было тридцать пять лет от роду, когда он вместе с Херонимо де Альдерете прибыл в Венесуэлу — в маленькую Венецию, как ее в шутку назвали первые путешественники-европейцы, увидев ее болота, каналы и хижины на сваях. Педро оставил дома хрупкую Марину Ортис де Гаэте, пообещав вернуться богатым или забрать ее к себе, как только это будет возможно, хотя это было весьма слабым утешением для покинутой молодой женщины. На путешествие в Новый Свет он потратил все, что у него было, и даже больше (часть необходимой суммы он взял в долг). Как и всякий, кто ехал попытать счастья в новые земли, он поставил все свое имущество, честь и жизнь на карту этого предприятия, хотя все завоеванные территории и пятая часть других богатств — если они были — отходили испанской короне. Как говорил Бельалькасар, если искатели приключений действовали с разрешения короля, то их действия назывались завоеванием, а если без такового — разбоем и грабежом.
Берег Карибского моря с его прозрачными водами, переливчатыми песками и изящными пальмами встретил путешественников обманчивым спокойствием. Но стоило путникам войти в лес, как они оказались в кошмарных джунглях. Им приходилось прорубать себе путь мачете, и они двигались вперед, оглушенные влажным жаром и беспрестанно атакуемые москитами и неизвестными животными. Они шли по болотистой почве, утопая до самых бедер в мягкой гнилостной жиже, отяжелевшие и неповоротливые, покрытые отвратительными пиявками-кровопийцами. Они не снимали доспехи, потому что опасались отравленных стрел индейцев, которые тихо и незаметно следовали за ними, скрытые густой листвой.
— Главное — не попасть в руки дикарей живыми! — предостерег спутников Альдерете и напомнил им, как конкистадор Франсиско Писарро во время своей первой экспедиции по югу континента вместе с группой своих людей вышел к покинутой жителями деревне, где горели костры. Голодные испанцы подняли крышки котлов и с ужасом увидели, что за суп в них варился: человеческие головы, руки, ступни и внутренности.
— Это было на западе, когда Писарро искал Перу, — уточнил Педро де Вальдивия, считавший себя хорошо осведомленным в вопросах открытий и завоеваний новых земель.
— Местные карибские индейцы тоже людоеды, — возразил Херонимо.
В сплошной зелени этого первобытного мира, будто предшествующего Творению, в этом бесконечном, закольцованном лабиринте без времени и истории ориентироваться было невозможно. Если бы путники хоть на несколько шагов отошли от берегов рек, джунгли поглотили бы их навсегда, как случилось с одним из их людей, который, спятив от тоски и страха, ринулся в папоротники, призывая на помощь мамочку.
Они молча продвигались вперед, подавленные одиночеством бездны неба и печалью мерцающих звезд. В воде кишели пираньи, которые, почуяв запах крови, набрасывались скопом и обгладывали доброго христианина в считаные минуты так, что только чистые белые кости указывали на то, что он вообще когда-то существовал.