Они сели в плавноходы и, приехав в поместье, прошли в комнату Сориуса.
Сориус завалился на кровать, а Дариотт плюхнулся в кресло. Несостоявшийся жених был совершенно разбит сегодняшним времяпрепровождением, а главное, что рухнули его мечты, и теперь сидел, устало глядя в «никуда».
Сориус нажал кнопку звонка для вызова дворецкого. Через пару минут вошел Осиуз, тоже в опечаленном состоянии. Дворецкий только что получил нагоняй, поскольку вовремя не доложил об отсутствии Эссборы. Его ввело в заблуждение, что последние дни она хоть и затемно, но приходила сама. Поэтому он решил, что и сегодня будет так же, тем более что сегодня, как и вчера, дома была только Ильва. Мачеха прохладно относилась к падчерице, и Осиузу не хотелось докладывать ей. Он долго ждал, думая, что Эссбора вот-вот приедет, но той не было. Когда к полуночи дочь вождя не появилась, докладывать было поздно, так как Ильва легла спать. Осиуз растерялся, не зная, что делать. Витор же приехал полчаса назад и спросил дворецкого – все ли в порядке? Скрыть отсутствие Эссборы Осиуз не посмел, пришлось сообщить, что она где-то задерживается. Витор пришел в ярость, узнав, что дочери так поздно нет, и ее до сих пор никто не ищет. Дворецкий получил серьезный выговор, а вождь начал срочно организовывать поиски.
— Тащи выпивку и поесть, — Сориус придирчиво взглянул на расстроенный облик дворецкого, прикидывая, как бы невзначай спросить: – дома ли сестра? Ему не хотелось вызвать подозрения, но в голову ничего не приходило.
Дворецкий отрапортовав:
— Слушаюсь, господин, — уже повернулся, чтобы выйти, но Сориус затормозил его и, плюнув на осторожность, ляпнул напрямую:
— Стой,… а скажи, сестра дома?
И услышал подавленный ответ:
— Нет, господин.
— Нет?! А где она?— встрепенулся Сориус, привставая.
— Этого я не знаю, я до последнего надеялся, что она вот-вот придет. А сейчас Витор организует срочные поиски, — немного путано от волнения пояснил Осиуз.
Сориус и Дариотт переглянулись:
— Так, значит, ее до сих пор никто не искал? — подскочил Сориус.
— Нет, господин.
— Нет?! А скажи, пожалуйста, почему? — взвился он.
— Я виноват, господин! — Осиуз опустил голову. — Я не доложил Ильве. Я надеялся, что Эссбора придет сама, а Витор приехал полчаса назад.
— И ты осмелился скрыть?! Пренебрег своими обязанностями? — деланно кипел Сориус, думая, что это даже наруку: «Пусть Витор понервничает!».
— Простите меня, господин…
Поникший вид дворецкого не вызвал у Сориуса сочувствия, и он был бы не прочь продолжить натиск, но вспомнил о насущном:
— Ладно, потом разберемся, волоки еду и выпивку. — Сориус был голоден, и это было главное, к тому же узнал, что хотел.
— Хорошо, господин, — дворецкий поспешил выйти.
Когда дверь за ним закрылась, Сориус взглянул на Дариотта:
— Значит, она не появлялась…
Дариотт промолчал, сохранив равнодушный вид, но одновременно серьезно забеспокоился, думая: «Эссбора осталась в беспомощном состоянии. Это может быть опасно!».
— Интересно… где она может быть? — заерзал Сориус.
Дариотт же все основательнее переживал, что разобравшись с Эссборой, поступил недостойно, а чтобы Сориус не заметил его беспокойство, как мог безучастно, предположил:
— Может… с ней что-нибудь случилось? — и, чувствуя, что голос все-таки дрогнул, опасливо взглянул на приятеля.
Сориус моментально уловил волнение обманутого «увальня» и, скривив губы, насмешливо пояснил:
— Да перестань! Она могла встать, не осознавая, что делает, а пройдя какое-то расстояние, опять завалиться спать, — он был хорошо знаком с эффектом запаха ягузы. — Спит, наверное, где-нибудь под кустом! Мы просто плохо искали.
Вошел Осиуз, неся в руках большой поднос с выпивкой и едой. Поставив его на столик, между Сориусом и Дариоттом, быстро удалился.
Сориус повернулся, было, к харчу, но ощутил, что в кармане штанов что-то мешает. Сунув руку в карман, вытащил рисунок Эссборы, срезанный у Кинуса с пояса. Хмыкнув, снял с рисунка остаток шарфика, которым тот был обвязан, развернул холст и увидел в нем бумажку со словами пророчества. Мельком взглянув на рисунок, швырнул в сторону, проговорив:
— Вечно эти авиды со своими рисунками, — а бумажкой со словами пророчества заинтересовался, внимательно прочитав. — Надо же, история «инфаскопа»! Кажется, слова пророчества… Интересно, зачем это понадобилось стервецу – авиду? — повернув бумажку, увидел нарисованного Абируса. — Гм,… похоже, легендарный старец, — смекнул Сориус, разглядывая образ Абируса. — Его и в живых-то, наверно, нет, а его реликвия давно уничтожена.