Сориус и Дариотт были в метре от него – между ним и дверью, перекрывая в его обезумевшем сознании путь к отступлению, и Абирус, как в далеком прошлом, ощутил безвыходность своего положения.
— Эй, старик, очнись, где «инфаскоп»? — шагнув к нему, завопил Сориус. Было очевидно, что с авидом что-то происходит, но, загоревшись идеей добыть вожделенную реликвию, Сориус продолжал натиск.
Абирус же вновь испытал мгновение из прошлого, когда был прижат к стене, а Силоус и Пероотт наступали на него, – тот инцидент перевернул всю его жизнь, поэтому старик и зациклился на нем. Как и много веков назад Абирус чувствовал, что не сможет противостоять грубой силе. Он снова горестно поднес руку к лицу, повернув ладонь к визгорам.
— Кажется, он испугался, — с насмешкой сказал Сориус, и эта насмешка воскресила в памяти старца издевку Силоуса, а иронично-покровительственная фраза Пероотта: «Если отдашь по-хорошему, никто не будет тебя бить» — сама прозвучала в голове. Абирус четко ощущал, как замурованные в былом визгоры надвигаются, требуя отдать «инфаскоп». Защищаясь, медленно продвинул руку вперед, и… поступил так же, как и тогда. Вновь направил энергию на то, чтобы материализовать стены, только теперь вокруг Сориуса и Дариотта, и энергия, нужная для этого, пошла. Пара мгновений, и ситуация повторится, – начала повторяться, но теперь замурованными окажутся Сориус и Дариотт. Единственное, что тормозило Абируса – старость, – она мешала исполнить все так же быстро, как в молодости.
В этот момент Дариотт, наблюдавший за трясущимся, как в лихорадке, Абирусом, искренне пожалел старика, – сдерживая натиск Сориуса, взяв друга за плечо, проговорив:
— Подожди, похоже, с ним что-то неладно!
Погрузившийся сознанием в роковую ситуацию своей молодости Абирус все же услышал эти слова Дариотта. По тону и интонации они не вязались с тем, что происходило тогда. Сейчас в них были сочувствие и искренняя жалость, – что полностью меняло суть проблемы, лишив ситуацию жестокости, главенствующей несколько веков назад. Это неожиданно возникшее несоответствие, на секунду вывело старика из безумного состояния, – явившись ответом на вопрос, мучивший Абируса все эти годы: «Почему же все так получилось тогда?» Старик вдруг понял ответ на него: «То, что произошло тогда, был единичный случай, – один из миллионов возможных вариантов ситуации, и именно он оказался роковым! Потому что тогда столкнулись суть характера Силоуса, Пероотта, моя и другие обстоятельства, и все это вместе сделало ситуацию фатальной. Это было не оттого, что я был настолько порочным, насколько ощущал себя все эти годы, и моя роль в этом не была главной!». Сочувствие Дариотта разрушило ту остроту, которая была нужна, чтобы все вышло как в прошлый раз. Как только Абирус понял это, послышался тонкий, протяжный свист. Нарастая, он сотряс хижину и отозвался в старце отчетливой дрожью, – это вернулся дух, обитающий в пещерах. Он вернулся благодаря Эссборе, у которой хватило смелости направить его к тому, чей частью души он являлся. Видимо, для того, чтобы дух воссоединился со своим хозяином, только и нужно было всего лишь один раз направить его к нему. Сам Абирус когда-то не смог этого сделать, а больше никто и не пробовал…
Но теперь его давным-давно потерянный дух снова был с ним. Абирус с трепетом ощутил, что его душа, соединившись с той неуправляемой частью, которая несколько веков принадлежала пещерам, снова стала полноценной. Старик вновь обрел свою первозданную суть и… полное просветление сознания, но придя в себя, в ужасе осознал кто перед ним, а главное, что еще несколько секунд и этих визгоров ждет та же участь, что и тех, замурованных несколько веков назад.
Ведь он уже начал материализовывать каменный саркофаг, делая его таким же прочным, как тогда, а по старой памяти – сразу целиком. Еще миг и все повторится, – авиды будут обречены на новый виток рабства.
- - -
Кинус и Эссбора, обнявшись, сидели на плоту. При свете «инфаскопа» они полностью оценили безнадежность своего положения. Оглядевшись, Эссбора увидела, что они очень высоко, и насос скрылся под водой, и пугающе близко холодные, мрачные стены сужавшейся кверху пещеры, и быстро приближается такой же жуткий потолок. Поняв, что гибель неотвратима, дочь вождя почувствовала, что теряет сознание. Кинус даже пожалел, что включил «инфаскоп», когда через пару минут после этого ощутил на руке обмякшее тело возлюбленной.