Эссбора – другое дело, – у нее не стояло запретов.
Поэтому Зориосс предпринял единственно-возможный в данной ситуации выход, решил снять запрет на материализацию. Старик знал, что только через пару дней после этого Витор сможет переоценить свою жизнь и будет готов воспринять тайну своего рождения. Рискуя быть кинутым в темницу, старый учитель сильно нажал Витору на плечи и на секунду задержал этот жест.
Оцепенев, Витор неосознанно подчинился, а Зориосс крепче сжав плечи вождя, мысленно, с помощью ясновидения, нащупал запретную зону в сути Витора и усилием воли снял запрет. Витор резко вздохнул, и у него закружилась голова так, что он пошатнулся.
Визгоры знали, что вождь отличает Зориосса особым почтением, поэтому до сих пор не вмешались, но сейчас им показалось, что старик покушается на жизнь их вождя. Обступив Зориосса плотным кольцом, они выхватили кинжалы. — Ты забываешься, старик! — враждебно сказал главный воевода.
Готовую последовать реакцию сдерживала привычка, что авиды не могут причинять зло.
— Но так было, пока авиды были рабами, — напряженно соображали визгоры. — А сейчас кто знает, как они употребят свою свободу!» — и… кинжалы коснулись спины Зориосса.
Вождь же, казалось, глубоко задумался, но пока молчал. Насторожившись, визгоры готовы были в любую секунду убить Зориосса, или в лучшем случае скрутить и оттащить от Витора, который выглядел хоть и отсутствующе, но безмятежно. Визгоры не поняли, что последние несколько секунд Витор был почти без сознания. Зориосс только силой удерживал его в горизонтальном положении. Это было нелегко и рискованно, но процедуры снятия запрета нельзя было избежать, если только Зориосс хотел, чтобы Витор принял его как своего деда. «Все-таки Витор был бы сильным авидом», — думал Зориосс, зная, что чем дольше запрет снимается, тем он значительнее, а значит, тем выше уровень одаренности данного авида. Уже прошло полминуты, а Витор все не приходил в себя. Понимая, что визгоры с пристрастием ждут, Зориосс решился на крайнюю меру: он сильно тряхнул Витора. В тот же миг старика подхватили под руки, и он ощутил боль от остриев кинжалов на спине.
глава 26 разговор с отцом
К счастью, в этот момент, Витор пришел в себя. Увидев кинжалы, наставленные на Зориосса, с недоумением спросил:
— Да что, случилось?
— Старик схватил тебя, вождь!
Витор задумался: ему показалось, что он пропустил что-то, словно заснул стоя с открытыми глазами. Усиленно попытался вспомнить пропущенное, но тщетно, – те несколько минут, пока Зориосс колдовал с ним, начисто стерлись из его памяти. Недоумевая, Витор осадил стражу:
— Да успокойтесь, мне ничего не угрожает… — и, видя, что визгоры медлят, приказал:
— Отпустите старика.
Визгоры нехотя подчинились.
Зориосс успел-таки снять запрет, который поставил Витору в младенчестве, но это было еще не все. Он должен был подсоединить Витора к источнику энергии, от которого авиды черпали силы для материализации, а сейчас это было невозможно. Для этого Витор должен был сидеть или хотя бы низко наклонить голову. Без этого, завершающего ритуала, Витор все равно в душе оставался визгором и не мог материализовывать, ну и не был окончательно готов принять тайну своего происхождения.
— Пошли, Эсс, — вождь сделал, было, шаг, но почувствовал головокружение, и пошатнувшись, еле удержался на ногах. Визгоры хотели подхватить его под руки, но он остановил их:
— Все нормально. — Пару секунд постояв, мобилизовался, и кивком головы поторопил застывшую от горя Эсс. Заметив ее замешательство, строго взглянул на нее.
— Надо идти, Эсс… — еле слышно подсказал Зориосс.
Вытирая слезы, Эссбора пошла за отцом, думая, что надежды больше нет. Она не поняла, что произошло, когда Зориосс держал Витора за плечи, поэтому решила: «Прадед не осмелился сказать отцу, что тот – его внук! И все осталось по-прежнему!». Ей хотелось попрощаться с Кинусом, но она даже не посмела взглянуть на него. «Вряд ли я смогу до свадьбы увидеть его или Зориосса, — обреченно думала она. — Да и что произойдет во время свадьбы? Даже предположить страшно! Еще полчаса назад я надеялась, что буду счастливой. А теперь все кончено! Впереди либо скандал, либо ненавистное замужество…».
Измученная и безутешная Эссбора шла в дом визгоров, думая: «Теперь моя жизнь будет беспросветна!».