— Витор, — сказал Зориосс, чувствуя, что пауза затянулась. — Так ты не хочешь признать своего деда?
Так и не решившись назвать Зориосса дедом, Витор, глядя в окно, выдохнул:
— Нет, учитель.
И, секунду помолчав, добавил:
— Я не могу.
Зориоссу показалось, что все внутри оборвалось от этих слов, усилием воли скрыв эмоции, он спросил:
— Значит, ты обвиняешь меня?
— Я не знаю, — отвернувшись от окна, Витор беспомощно взглянул на Зориосса:
— Что же теперь будет?
— Ты станешь жить жизнью авидов и поймешь, что эта жизнь больше подходит для тебя.
— Нет, учитель.
Глядя на Зориосса, Витор ощутил старого учителя родным и близким, и эти чувства готовы были вырваться, но вождь не привык давать им волю. С детства наученный, что это зазорно, вождь не хотел признать родство, побоявшись, не справится с эмоциями, и… все еще ощущая ответственность перед визгорами.
Зориосс читал его мысли и понимал: «У внука слишком долго стоял запрет на проявление собственной сути!». Учитель знал, что теперь Витор может не захотеть перестроиться. Подавляя сожаление, Зориосс сказал:
— Витор, о том, что ты авид, знают только несколько авидов. Если ты решишь остаться вождем, они будут молчать о твоем происхождении. Вот только твоя дочь не может оставаться визгорной, иначе ее ждет презрение, да и тебя это коснется. Единственное, что можно предпринять, чтобы ты остался вождем – провозгласить отказ от нее… Хотя это не лучший путь, и я не советую его, — быстро поправился Зориосс, но понимая, что другого выхода нет, горестно поджав губы, продолжил: — А потом тайно поженить Эссбору с ее возлюбленным и отправить их жить в какое-нибудь дальнее поместье, договорившись с его вождем. Ты же знаешь, визгоры никогда не отказываются принять авидов в свое поместье. К тому же авиды теперь свободны по всей Визории. Это распространилось очень быстро, по цепной реакции. Авидам достаточно выйти на источник материализации, к которому все привязаны, чтобы понять, что изъян, который в нем был, исправлен. Да и в разные поместья отправились гонцы, чтобы подтвердить визгорам нашу свободу.
Зориосс еле сдерживал досаду, когда говорил это внуку:
— Поэтому ты можешь остаться вождем… Я понимаю, ты вырос в среде визгоров… Так что твой выбор остается за тобой. Я не могу неволить тебя. Но сначала подумай, каково будет твоим родным без тебя? Да и ты теперь знаешь, что авид, и не сможешь как прежде воспринимать эту жизнь.
Витор молчал, думая: «Да, я ощущаю себя по-другому» — но новые ощущения смущали его, в нынешнем восприятии жизни было столько эмоций и красок, что это пугало.
«Нет! Остаться вождем понятнее и привычнее! Однако сейчас, после выходки дочери, у меня два пути: или остаться вождем, отказавшись от нее,… или… отказаться от статуса вождя и остаться с ней, разделив презрение». Правда, у него был еще и третий путь, – подчиниться своей сути и объявить о том, что он авид. После этого он перестал бы быть вождем и переселился бы с дочерью в поселок авидов. Но этот третий путь казался настолько сложным и непонятным, что вождь не принял его в расчет, рассматривая только два первых варианта.
До последнего разговора с дочерью он не мог представить, что у него когда-нибудь возникнет мысль отказаться от нее, но сейчас, после ее поступка, не знал, что делать. Законы визгоров были таковы, что, только отказавшись от нее, он мог остаться вождем. Если же он не сделает это, то значит, время его правления подошло к концу.
Взвешивая это, Витор на секунду предположил, что, может, он напрасно цепляется за желание остаться вождем: «Может, я уже исполнил главную миссию, и она состояла вовсе не в воспитании визгоров, а в том, что благодаря мне авиды стали жить лучше? Почувствовали себя увереннее, и это дало им силы избавиться от рабства?». Эта мысль на секунду окрылила его, но он не смог подчиниться ей.
— Знаешь… старик, — прежде чем так назвать Зориосса, Витор поколебался. — Я должен сам определить свой выбор, — и помолчав, добавил:
— После того как поступила моя дочь, я не знаю, смогу ли оставаться вождем. Я не понимаю свою дочь, — он осторожно посмотрел на Эссбору. — Да, я не понимаю тебя, Эсс, – ты так подвела меня…
Эссбора с мольбой взглянула на отца, и Витор опять, неожиданно для себя, прочел ее мысли:
— Ты боишься, что тебя разлучат с твоим другом? Что ж, зная твое положение, я не должен волновать тебя. Я что-нибудь решу насчет этого… А сейчас я устал, извините меня. Мне надо побыть одному, чтобы подумать и принять решение.