— Эсс, я хочу, чтобы ты простила меня, — снова взвыл он, не дождавшись жалости. — Эсс, ты должна… — впав в истерику, скулил Сориус.— Ты должна, слышишь! — он попытался схватить ее за руку.
Отдернув руку, Эссбора справилась с оцепенением, – мимолетного прикосновения хватило, чтобы почувствовать искренность страданий брата:
— Сориус, за что ты просишь прощение? — она не могла поверить, что он так сокрушается, раскаиваясь из-за домогательств к ней. Не менее трудно было предположить, зная характер брата, что он волнуется из-за Кинуса, которого они с Дариоттом оттащили в пещеры.
Зориосс быстрее понял проблему, – боль во взгляде визгора включила ясновидение учителя, и он «увидел», что произошло:
— Ты говори по существу, — подсказал он.
— Я не знаю… — Сориус был не в силах сформулировать суть просьбы.
— Думай!
Учитель авидов положил руку визгору на лоб: «Так и есть – это работа Абируса!» — убедился он, в подробностях «увидев» встречу Сориуса с известным старцем.
От руки Зориосса в голове потеплело, и Сориус осознал, что должен сказать, но это оказалось не менее трудно, чем переносить боль. Поняв его колебания, Зориосс убрал руку, и, испугавшись возвращения боли, он признался:
— Эссбора, я хотел тебя убить!
— Что?! — отшатнулась дочь вождя.
— Да, тогда на тропинке, возле поселка рабов, я толкнул тебя, думая, что никто не узнает, — когда он сказал это, боль в голове смягчилась.
— Но почему? Что я сделала тебе? — опешила Эссбора.
— Я ненавидел тебя, ревнуя к отцу, — Сориус ощутил, что боль еще осталась.
— Что ж, я буду просить небо, чтобы оно простило тебя, — немного в духе авидов, ответила ошеломленная Эссбора, все же посочувствовав. — Вставай, — она хотела помочь брату подняться.
— Нет, это еще не все… — отстранился тот.
— А что еще?
Сориус помедлил, надеясь преодолеть боль, чтобы не пришлось признаваться и в остальном, но попытка не удалась.
— Я убил твоего друга… — прошептал он.
Это подействовало оглушительнее, чем первое признание:
— Что???! — воскликнула дочь вождя.
— Мы с Дариоттом оттащили его в пещеры и привязали там. Думаю, его уже нет в живых, ведь это было вчера ночью, а полив… состоялся утром, — сдавленно пояснил брат.
У Эссборы отлегло от сердца:
— Сориус, ты чуть… не убил его, — серьезно глядя на брата, пояснила она. «Смогла ли бы я простить его, если бы это произошло? — и не найдя ответа, порадовалась. — Хорошо, что судьба избавила меня от такого горя!» — но с ужасом вспомнив, что им пришлось пережить из-за этого, через силу, сказала:
— Я благодарю небо, что оно не допустило этого. Думаю, оно простит тебя, ведь твой замысел не удался!
— Значит, твой раб жив?! — с удивлением воскликнул брат.
— Да, и авиды больше не рабы!
Это известие поразило Сориуса, но ему было не до этого, – он ощутил, что боль значительно отпустила, и, вздохнув с облегчением, впервые посмотрел на сестру с теплотой.
— Знаю, что это работа Абируса, — проговорил Зориосс, наблюдая за разговором. — Что ж, узнаю своего друга, он всегда был «немножко» резковат… Избавив тебя от зла, он поступил насильно. Ведь это из-за боли ты просишь сейчас прощение, а должен был сам осознать. Что ж, установка Абируса все равно будет действовать. Ты никогда никому не сможешь сделать ничего плохого… А теперь вставай, — Зориосс помог ему подняться с колен. — Иди, тебе надо отлежаться, — и добавил, видя обескураженность Сориуса. — Когда-нибудь ты возблагодаришь Абируса, поняв, что его действия открыли для тебя путь к свершению твоих желаний.
С недоверием взглянув на учителя, Сориус не стал возражать. Он чувствовал себя намного лучше, и это было главным, все еще шатаясь, пошел к себе.
Эссбора и Зориосс смотрели ему вслед.
— Дедушка, что же теперь будет? — спросила Эссбора, когда Сориус уже не мог их слышать.
— Я не знаю, детка, сейчас все зависит от выбора твоего отца.
В это время в кабинет вождя зашел Осиуз, оставив дверь приоткрытой.
Находясь недалеко, Эссбора и Зориосс услышали, как Витор распорядился собрать визгоров завтра в шесть часов, в общем зале.
— Значит, завтра… Витор сообщит свое решение, — сказал Зориосс правнучке. — Завтра все будет ясно!
- - -
Всю ночь Витор напряженно думал, какое же решение принять.
С каждой минутой он все явственнее ощущал, что новое восприятие жизни, недавно открывшееся ему, начинает все сильнее захватывать. В его душе, нарастая, устанавливалась особая, удивительная гармония. Вождю хотелось внимательнее прислушиваться к ней, она предполагала множество новых возможностей, манила подчиниться ей, настолько, что начала заглушать ответственность перед визгорами. Так проявлялась его суть авида, но, не доверившись ей, Витор к утру обуздал ее, ведь силы воли, к которой он был приучен с детства, ему было не занимать. Отбросив эмоции, он хладнокровно обдумал ситуацию и пришел к выводу, что главное – это расчет, то есть то, чему он привык доверять всю жизнь. Исходя из этого, вождь принял жесткое решение, и утром следующего дня уже знал, что скажет визгорам на собрании. Оставалось уточнить лишь одну маленькую деталь. Витора беспокоило вчерашнее заявление Зориосса, что несколько авидов знают о его происхождении. Вчера вождь не придал этому значения, а сейчас вспомнил: «Я должен знать, кто эти авиды. Иначе я могу допустить какой-нибудь промах в их присутствии, а авиды больше не рабы, и к их мнению прислушаются!» — подумав так, счел необходимым переговорить с Зориоссом, чтобы выяснить имена авидов, знавших его тайну.