— Эсс, прекрати…
Эссбора вздрогнула, отдернув руку.
Он сделал еще попытку:
— Эссбора, все не так, как ты думаешь…
— Оставь меня! — от отчаяния и вины она еле владела собой.
— Эссбора…
— Не приближайся! — с упреком взглянула на него дочь вождя, ощущая полнейшую безвыходность. Кинус, с отчаянием осознал, что ничего не может сказать в свое оправдание, так как не имеет права выдать тайну «благословения». Чуть подумав, он решил: «Надо, чтобы Эссбора верила мне, но… без объяснений… другого выхода нет. Если она уйдет сейчас, на такой ноте, это обернется большой бедой для нас обоих».
— Эсс, дорогая, прошу тебя, поверь мне… но… пока… без объяснений… я не беспринципный и не хотел воспользоваться тобой. Я не могу этого доказать, но прошу… просто поверь, — взмолился он.
Услышав, что он опровергает вслух ее мысли, Эссбора прислушалась, – просто не знала, как поступить, а Кинус продолжил:
— Если сейчас начать нервничать и паниковать, это лишь сильнее навредит, но ничего не исправит.
Понимая неоспоримость и этих слов, Эссбора заколебалась и украдкой взглянула на спутника. Казалось, он был смущен, растерян и искренен:
— Пожалуйста, Эсс, не делай поспешных выводов. Возможно, все что произошло, не просто так… — он запнулся, зная, что больше этого говорить не должен. Помолчав, продолжил, осторожно обходя запретную тему. — Я хочу, чтобы ты верила мне. Я пока не знаю как, но, возможно, есть шанс, что у нас все сложится.
После слов о шансе Эссборе показалось, что Кинус что-то знает или предвидит.
— Шанс? — дочь вождя вскинула на юношу тревожный вопрошающий взгляд.
— Да! — подтвердил авид, и, упреждая дальнейшие расспросы, быстро сказал, — только прошу, не спрашивай какой. Ничего не спрашивай!
— Почему? — все-таки спросила она.
Кинус осторожно взял ее за руку и проникновенно произнес:
— Эссбора, прощу, поверь и не позволяй нашей любви превратиться в кошмар для нас. Нам сейчас нельзя поддаваться мрачным мыслям и отчаянию, иначе будет еще хуже.
Его убеждения были искренны и горячи, и заставили Эссбору поверить хотя бы в это.
Видя, что она прониклась, Кинус осторожно обнял ее и… не встретил сопротивления:
— Эсс, милая, я никогда не смог бы обидеть тебя! — взволнованно заверил он, начав медленно целовать ее.
От его слов и ласк у Эссборы потеплело на душе. Почувствовав себя лучше, дочь вождя стала слабо отвечать на поцелуи раба авида. Потом увереннее и их влечение вновь ожило. Предаваясь ласкам, они снова испытывали будоражащее волнение. Ожившая страсть стерла мрачные и тревожные мысли. Не думая ни о чем, они снова ощущали любовь друг к другу, отключившись от запретов и условностей.
Авиды умели любить искусно и нежно. Эссбора восприняла бы данную близость как чудо, если бы не осознание, что перечеркнула обязанности дочери вождя, и последствия будут ужасны. Боясь думать об этом, она переключилась на мысли о Кинусе, но с ним было так хорошо, что не хотелось сожалеть о случившемся.
Кинус тоже волновался о будущем и тоже старался не думать о нем. Чтобы отогнать мрачные мысли, он материализовал фрукты и напитки, – для авидов материализация была обычным делом. Материализовал маленький фонарик, так как было уже темно. Фонарик, наверное, сказано слишком сильно, – это был шарик, состоящий из света, наподобие шаровой молнии, только маленький. Кинус определил его местоположение посередине купола и оставил висеть сверху, на отведенном ему месте. Авид сделал даже кабинку с душем, временную, на полчаса, вроде цветка из воды, только попрочнее. Если бы он сделал настоящую материальную кабинку, то она не исчезла бы, после того как они ушли, а осталась бы стоять в лесу. Сломать ее можно было бы только механически. Эссбора думала, как счастлива была бы жить с Кинусом в этом куполообразном зале или где-нибудь на другой планете, и ничего больше ей не надо было бы…
Потом они ели материализованные фрукты, пили напитки, – посуда была временная, ненадолго, а угощение самое настоящее.
Они нашли в себе силы не поддаваться отчаянию, и переговаривались хоть и печально, но чуточку шутливо.
— Не ожидал, что дочери вождей так соблазняют… — грустно, но ласково проговорил юноша.
— А я не думала, что авиды так легко соблазняются, — тоже минорно ответила Эссбора.