Они спустились по лестнице к подъезду, где их ждала машина вождя. Хотя машиной ее назвать было трудно. Такие машины у них назывались плавноходы. Они напоминали паровозик, состоящий из отдельных кабинок, наподобие детской карусели. Каждое место, в том числе и кабина шофера, было отдельным и прицеплялось по количеству ездоков, и таких «мест» можно было прицепить достаточно много. Внутри места плавнохода были приятными, с комфортабельными мягкими креслами. Кабинки были круглой формы, и двигались не на колесах, а на одном шарообразном колесе, выступающим над дном кабинки, по краям которой имелось еще несколько опор с маленькими шарообразными колесиками. Кабинки соблюдали равновесие на главном центральном колесе, но могли отклоняться в сторону, опираясь на опоры. Дороги на Визории покрывали гладким материалом, и они были одинаково ровные, – кабинки плавно скользили по ним. Езда на плавноходах считалась модной и была совершенно бесшумной.
Водитель – визгор среднего звена уже ждал вождя и его спутников у подъезда.
К кабине водителя было прицеплено три кабинки, третья предназначалась для Зориосса. Витор собирался подвести его до развилки, от которой дорога расходилась в разные стороны.
Пока они шли к плавноходу, Эссбора держалась от Зориосса подальше, так как была уверена, что он все понял про нее. Девушку трясло от страха, что старик выдаст ее каким-нибудь вопросом или расскажет все отцу, но к счастью, Зориосс, казалось, был поглощен мыслями и не смотрел на нее.
Они расселись по местам и ехали, молча, – разговаривать в плавноходе было неудобно. Доехав до развилки, остановились, – Зориосс должен был сойти. Развилка находилась в двадцати метрах от тропинки, ведущей к селению авидов, и … метрах в пятнадцати от места, где у Эссборы с Кинусом была назначена встреча.
Когда плавноход остановился, Зориосс вышел и, пожелав всем удачного дня, пошел к поселку. Водитель отцепил от плавнохода его кабинку, чтобы не возить ее с собой пустую, туда и обратно, и оставил стоять на развилке, собирался забрать на обратном пути. В этом не было ничего особенного, – воровства у них почти не случалось (да и кто бы мог додуматься украсть кабинку плавнохода вождя?). Они поехали дальше, свернув на дорогу, ведущую к поместью Дероуса.
- - -
По пути домой Зориосс горестно сокрушался: «Если не повлиять на ситуацию – святыня авидов будет уничтожена! — но… одновременно оправдывал вождя, — но и Витор, тоже прав, если визгоры вырастят себе еду – это значительно облегчит жизнь авидам. Жаль только, что Витор собирается использовать пещеры и не верит в возможность возвращения к нам нашей святыни».
Хотя после исчезновения «инфаскопа» прошло несколько веков, даже авиды сомневались, что он найдется. Молодое поколение вообще мало что знало о нем, но старый учитель верил в силу пророчества. Ему казалось, что «инфаскоп» все еще в пещерах, и если найти его, то он может многое изменить в жизни авидов, а возможно, и всей планеты.
История с «инфаскопом» происходила давным-давно, – в дни молодости Зориосса, а точнее четыреста с лишним лет назад.
Зориосс помнил все, будто это было вчера, помнил Абируса, и, мало того, знал его лично. Абирус стал исторической фигурой. С него все началось, и это о нем они говорили сегодня с Витором. Зориосс с Абирусом были приятелями, несмотря на то, что последний был на семьдесят лет старше, – по меркам авидов это не так много. Авиды, как уже говорилось, жили до пятисот лет, а визгоры только до ста пятидесяти.
Так вот, способности авидов к материализации тоже проявлялись по-разному. У одних они были яркие и сильные, и такие авиды могли материализовывать большие, красивые и невиданные вещи. У других поскромней, у некоторых еще скромней, но имелись у всех обязательно.
А Абирус с точки зрения авидов обладал уникальной одаренностью к материализации – практически гениальностью, но… характер у него был своевольный и непредсказуемый. Абирус частенько бывал несдержанным и неуравновешенным, а иногда вздорным и злым, любил покутить и был заводилой всех тусовок, какие случались у авидов. Зориосс в юношеские годы тоже не отличался серьезностью, поэтому они иногда общались.