Кинус с интересом разглядывал девушку. Мысли и предположения, появившиеся у него во время их разговора под непроницаемым куполом, что Эссбора не похожа на визгорну все больше обретали подтверждение. Авиды знали, что научить рисовать визгора невозможно.
— Эсс, скажи, кто научил тебя рисовать?
— Никто, я сама, — замирая от его восторженных взглядов, ответила девушка, полностью сразив авида ответом.
— Это замечательно! — воскликнул он, раздумывая: «Возможно, в ее роду был авид! Это было бы отлично. Ведь это хоть отчасти, но оправдает меня в глазах собратьев, когда они узнают о нашей связи» — Кинуса сильно смущало, что его избранница принадлежит к визгорам, и не утешало даже то, что она – дочь их вождя. Уж очень негативно относились авиды к связи кого-то из них с визгором, поэтому он и волновался, стараясь найти себе хоть какое-то оправдание. Ведь если выяснилось бы, что кто-нибудь из родственников Эссборы был авид, реакция собратьев на их связь была бы мягче: «Стало быть, я чувствовал это, поэтому и влюбился в нее!» — предполагал Кинус, одновременно понимая, что реальной надежды на это мало.
Они целовались, прощаясь. Сколько же у Кинуса было всевозможных загадок по поводу возлюбленной и по поводу того, как им быть вместе, но это только подогревало его интерес к ней.
Эссбора же думала только о том, что Кинус вот-вот уйдет, и это занимало все ее мысли. Ей было страшно остаться одной в своей огромной комнате. Ведь сюда она только что привела своего любимого, и осознавая нарушенные устои, ощущала себя преступницей. Ей казалось, что как только Кинус уйдет, она будет чувствовать себя еще хуже.
— Эсс, пора.
Дальше все было в обратном порядке. Эссбора с «тяжелым сердцем» вышла посмотреть, нет ли кого на веранде, и подала Кинусу знак, что путь свободен. Он подошел и материализовал временную веревочную лестницу, так как та, по которой он поднимался, уже исчезла, еще раз обнял Эссбору, напомнив, чтобы она была осторожней с братом, и спустился вниз.
Грустя, Эссбора вернулась в комнату: «Кинус надеется найти «инфаскоп», — она безнадежно усмехнулась. — Этот «инфаскоп» искали несколько веков, а у нас всего три дня… Разве возможно найти его за три дня? — ответ напрашивался только один. — Конечно же, нет!». И все же ей безумно хотелось верить, что этот самый «инфаскоп» каким-нибудь, пусть и невероятным образом найдется.
Однако думать не было сил, Эссбора была в полном изнеможении после тяжелого дня и так неожиданно проведенной ночи.
Она легла в постель и, как ни странно, какой бы преступницей она себя не считала и как ни страшно ей было, почти мгновенно уснула.
- - -
— Надо же, эти влюбленные верят, что выпутаются из такой, казалось бы, безнадежной ситуации… — шепотом проговорила Элона, взглянув на мужа.
— Да, и насколько я знаю устои общества Визории, – их положение очень серьезно… И не известно будет ли лучше если они действительно найдут «инфаскоп»…
— Да, неизвестно… — тоже не очень надеясь на это, протянула Элона, размышляя о безнадежном положении этой пары: — Я бы, наверно, не смогла так, пойти наперекор всему… — призналась она, представив себя на месте Эссборы.
— Неужели? — удивился муж, и напомнил:
— Разве ты забыла, что мы когда-то именно так и поступили…
Элона задумалась, припоминая:
— Да, но у нас на Земле все намного проще, по крайней мере, в наше время… — она запнулась, и… грустно глядя на Игоря, подтвердила:
— Хотя и сейчас нам тяжело пришлось оттого, что мы пошли наперекор родителям.
— Заметь, Эля, только одному твоему родителю.
— Да, и вот к чему это привело… К тому, что мы уже никогда не будем вместе… — в голосе Элоны зазвучали слезы. — Мы ведь больше не увидимся? — плача спросила она.
— Нет…
— Даже таким способом, как сейчас?
— Да, — горько подтвердил муж и спохватился: — И знаешь, наверно нам лучше проститься сейчас, – я не уверен, что досмотрю эту историю вместе с тобой до конца. Может статься, мне придется направить свою энергию, вернее, энергию облучивших меня волн, на то, чтобы ты досмотрела ее, но без меня. Я чувствую, что мое облучение сильно расходуется сейчас, но очень хочу тебе помочь, то есть, чтобы авиды помогли тебе, если найдут «инфаскоп», — немного путано от волнения проговорил Игорь. — Возможно, мне придется быть только проводником, но мое лицо, которое ты видишь на холсте, исчезнет.
Слушая мужа, Элона еле сдерживала рыдания, а он, скрепя сердце, продолжал:
— Ты не пугайся, если это произойдет. Знаешь, сегодняшняя встреча оказалась очень полезной для меня, — стараясь утешить жену хоть этим, грустно объяснял он. — Как только облучившая меня энергия израсходуется я, возможно, перестану быть один… — Игорь замолчал, не зная, чем еще успокоить плачущую Элону, но она вдруг сама вытерла слезы и прошептала: