Всю дорогу он оттачивал некий, придуманный им «коварный» замысел, как расстроить свадьбу, уличив невесту в отношениях с авидом. Сначала он хотел просто сообщить Дариотту, что видел, как Эссбора целовалась с рабом, но засомневался: «Нет, Дариотт не поверит или не придаст этому значения. Он ведь ощущает себя преемником Витора, наверняка скажет, что все это мне просто показалось, лишь бы не отменять свадьбу. А если все-таки каким-то чудом поверит и захочет отменить свадьбу, тогда, скорее всего, рассердится Витор, а это будет еще хуже. Витор скажет, что надо было самим разобраться, и я обязан был сначала сообщить обо всем ему, но ему я тоже не могу ничего рассказать, ведь он не доверяет мне. Если расскажу, то Витор решит, что я видел всего лишь, – один-единственный, дружеский… детский поцелуй, а все остальное, конечно же, сильно приукрасил! Потом, на всякий случай, запретит Эссборе выходить из дома до свадьбы, и все пойдет так, будто никакого авида и не было. Мне же надо и свадьбу расстроить, и самому остаться вне подозрения».
Наконец они подъехали к дому Дариотта. Сориус послал шофера, чтобы тот доложил другу о прибытии гостя, а сам остался ждать, немного нервничая: «Не ошибся ли я в том, что увалень дома?», — но через несколько минут шофер вернулся вместе со слугой-визгором, и тот сообщил, что Дариотт ждет Сориуса в своей комнате. «Старина Дариотт не изменяет своим привычкам, и зачем ему вообще нужны жена и второе поместье?» — усмехнулся Сориус и последовал за слугой, который вызвался проводить его.
Перед дверью в комнату приятеля, Сориус отпустил слугу и вошел, – Дариотт, как он и предполагал, сидел в большом кресле и пил веселящие напитки. Мысленно усмехнувшись, Сориус театральным взмахом руки, приветствовал друга. Дариотт ответил таким же взмахом-приветствием, – старая, давно знакомая им игра в одного актера и одного зрителя – началась. Когда один из них совершал какое-то действие или говорил фразу, то делал это напыщенно и с пафосом, а другой, наблюдая, ждал своей очереди.
Высокопарно указав на кресло напротив, Дариотт предложил сесть. Сориус церемонно уселся, предвкушая приятный день: на столике между ними был полный набор бутылок с веселящими напитками.
— О.., — кивнув он в сторону бутылок. — Вижу ты, как всегда, веселишься!
— Догуливаю последние деньки холостяцкой жизни… — Дариотт довольно улыбался. — Так что давай, присоединяйся, составь компанию.
Говоря это, Дариотт не столько хотел предложить Сориусу выпить, сколько выступал в роли старого холостяка, прощающегося с вольной жизнью.
Теперь подошла очередь Сориуса, он налил себе бокал и, сценическим жестом поднял его в сторону друга:
— Тогда за твои последние холостяцкие деньки!
Кивнув в знак согласия, Дариотт поднял недопитый бокал:
— Да, да, за конец старой жизни и… начало новой! — с ликованием подхватил он.
— Ну а за новую жизнь вообще грех не выпить, — согласился Сориус, наливая еще. — Поздравляю, поздравляю! Перспективы весьма значительные! Да и невеста, отнюдь не дурна!
— Да,… — закивал Дариотт: — И выгода знатная и невеста хороша!
— Да уж… — Сориус замялся, перед тем как спросить то, ради чего приехал, — секс с такой сам по себе выгода! Как она в этом смысле… ничего? — и, стараясь казаться равнодушным, внутренне напрягся, дожидаясь ответа.
— Нет, мы пока не успели ничем заняться, — неосторожно ляпнул Дариотт и, чувствуя, что лучше бы смолчал, густо покраснел. — Эти вечные женские дни, — поспешил добавить он, чтобы хоть как-то оправдаться.
— А… — сохраняя безразличный вид, протянул Сориус, мысленно возликовав, что у них ничего не было. — Бывает… — и, продолжая сдерживать эмоции, многозначительно добавил, рассчитывая на эффект:
— Сестра тоже сожалела…
— Правда?! — подскочив, оживился Дариотт.
— Да, — веско подтвердил Сориус и, видя, что друг повелся, продолжил:
— Узнав, что еду к тебе, просила передать, что завтра хочет наверстать упущенное.
— Ты серьезно?! — будучи сильно «навеселе», Дариотт явно возликовал.
— Зачем мне врать? — разыграл удивление Сориус. — Завтра она будет ждать тебя на развилке дорог у нашего поместья, — а чтобы не возникло сомнений по поводу странного места предстоящей встречи, быстро пояснил: — Сестра, видишь ли, любит все необычное, и хочет, чтобы все произошло в лесу.