Было почти пять, когда он решил оставить эту бессмысленную затею, пока оставить.
Тем временем Эссбора подходила к назначенному месту возле лазейки, недалеко от указателя с надписью «Авиды». В руках у нее была картина, натянутая на подрамник и завернутая в голубой, длинный, тонкий, шифоновый шарфик, – под цвет ее нового, голубого с серебряными нитями платья, которое она надела.
От водопада до места их свидания было чуть больше километра, и Кинус поспешил навстречу. Они пришли на назначенное место почти одновременно, и между ними сразу последовали объятия.
Они встречались уже третий раз, а их влечение не уменьшались, наоборот, от запретности и опасности ситуации они теряли над собой контроль, как только оказывались вместе. Конечно, на этой тропинке в любой момент мог появиться какой-нибудь авид или даже визгор. Наверное, ее брат подсмотрел их свидание именно здесь, но искушение продлить захватывающие мгновения объятий при встрече было очень сильно. Наконец Кинус спохватился:
— Лучше пойдем к водопаду, — предложил он, вспомнив о давешней слежке брата за любимой.
У водопада Кинус возобновил волшебный купол, внутри которого влюбленные могли не беспокоиться, что их увидят. Потому, что и снаружи этот купол был невидим, – как органическое зеркало, он отображал стоящие вокруг него деревья, и создавал тем самым оптический обман зрения. Обнаружить купол можно было только, если упрешься прямо в него, даже на расстоянии полуметра от его иллюзорной стенки отличить реальность от виртуальности было невозможно.
Влюбленные снова были вместе и могли расслабиться. Кинус материализовал покрывало, наподобие искусственного мха, только мягче и комфортнее. Оно напоминало траву, и его можно было так и оставить лежать на ней: покрывало полностью сливалось с растительностью.
Сегодня ласки возлюбленных были сдержаннее и тревожнее. Кинус и Эссбора все отчаяннее понимали шаткость и серьезность своего положения. Чувство опасности хоть и придавало их страсти очарование, усиливая остроту восприятия жизни, но главным было ощущение страха, которое они испытывали теперь постоянно, а спокойствие ощущали только рядом друг с другом, но в такие минуты им казалось, что весь мир существует только для них. Некоторое время они занимались любовью, забыв о своих проблемах. Когда ласки поутихли, Эссбора спросила:
— Скажи, ты узнал что-нибудь о «инфаскопе»?
— Да, отец рассказал мне эту историю и продиктовал слова пророчеством.
Кинус показал Эссборе записку и наскоро пересказал рассказ отца.
Эссбора прочла записку, напряженно вникая в содержание. Кинус вкратце объяснил свои мысли и соображения по этому поводу, к которым пришел, пока ждал возлюбленную.
Несколько секунд Эссбора сидела, задумавшись, потом прокомментировала:
— Для меня все это очень странно… я ведь не знакома с ясновидением и не умею материализовывать… Правда, когда вижу материализацию, испытываю какие-то необычные ощущения, — она помолчала… — Но вообще я всю жизнь провела в обществе визгоров, а они, как я поняла, намного проще и незатейливее авидов. …Так вот, визгоры думали бы над этой запиской не более минуты, – они сказали бы, что раз проводящие сеанс ясновидения видели воду, то и искать нужно в воде или под водой…
От внезапной разгадки Кинус был ошеломлен: «А ведь действительно – это единственный ответ, который еще возможен,… и если подумать, – очевиден! Я не додумался до него… и не только я, остальные авиды тоже не рассматривали его, видимо, как раз из-за его простоты и незатейливости. Наверное, именно простоты и незатейливости им и не хватало для разгадки... Потрясающе, как это оказалось просто! Нескольким поколениям авидов не удавалось предположить то, что Эссбора разгадала за минуту. Удивительная девушка!».
— Невероятно, но ты права! — осмыслив ее ответ, изумился Кинус. — Возможно, так оно и есть!
Обдумав поразившую их догадку, они пришли к выводу, что это и есть разгадка.
— Направление, где искать «инфаскоп», теперь вроде понятно! — проговорил Кинус, мысленно восхищаясь смышленостью подруги: «Ее сообразительность в данном случае может круто изменить не только наши с ней жизни, но и жизни всех авидов».
— Ты просто умница, — обнимая ее, похвалил он.
— Правда?! — она слегка улыбалась, глядя ему в глаза.
— Да! — их губы снова соприкоснулись в поцелуе, и влюбленные растворились в любви, на время, забыв обо всем, – только близость и утешала их теперь, одновременно обжигая своей запретностью.