Целуя возлюбленную и нетерпеливо расстегивая ей крючки корсета, Кинус утянул ее к тоелле.
Так и не придумав ничего, что спасло бы его план, Сориус в замешательстве, нервно кусал губы, как вдруг заметил, что Дариотт пристально наблюдает за авидом с Эссборой, и что-то там происходит. Взглянув, понял, что вызвало интерес приятеля, и даже присвистнул от изумления. Авид, оглядевшись и никого не заметив, притянул Эссбору к тоелле и, раздвинув ветки дерева, страстно целуя, прислонил девушку к стволу. Листья тоеллы смыкались не моментально, и было видно, как держа Эссбору в объятиях авид, продолжая ласки, расстегивает штаны. Ветки дерева выпрямились, приняв прежнюю форму, и спрятали пару от взоров, но через полминуты оно вздрогнуло и стало покачиваться в такт… – то, что происходило, не вызывало сомнений.
Дариотт пронзительно вскрикнул, словно ужаленный и сглотнул слюну.
— Да как такое может быть?! Ведь... — резко вступил и тут же заткнулся он, не отрывая взгляда от тоеллы.
Происходящее было шоком для обоих. Сориус, тоже прилип взглядом к дереву-укрытию, машинально вытирая вспотевший лоб. «Вот это да! — мысленно злорадствовал он. — Какой позор для папочки вождя! И, похоже, это происходит не в первый раз!».
Дариотт побагровел и сжал кулаки. Все его мечты, все надежды – рухнули, – поступок Эссборы нанес ему мощный удар. «Так вот почему она так странно вела себя со мной, – имея связь с авидом, она боялась, что я все пойму! — в ярости догадался он. — Это невероятно! Как она могла?! И это дочь вождя визгоров?! Только авидам свойственно такое легкомыслие… но чтобы дочь вождя настолько забыла о приличиях? Да я даже вспомнить не могу ничего подобного. И это моя невеста?! Выходит, все кончено!» — раздосадованный, он повернулся и пошел к плавноходу.
— Постой, Дар, ты это куда? — моментально отреагировал Сориус, оторвавшись от наблюдения.
— Все пустое!
— Ты хочешь сказать, что все так и оставишь?
— Ты что, не понял происходящего?! Что может быть еще?!
— Но этот наглец перешел тебе дорогу…
— И что?
— Но, похоже, авид ненормальный и насильно воспользовался сестрой. Подлый негодяй!
— Разве ты не видел, – она с ним добровольно! — то, что это было добровольно, являлось главным оскорблением для Дариотта, – говоря это, он скрежетал зубами. — И далеко не в первый раз!
— Может, ей понравилось… — ляпнул Сориус, не придумав ничего путного.
— Понравилось?!!! — вскипел Дариотт.
— Да подожди! Не горячись! — поняв, что перегнул, засуетился Сориус. — Он соблазнил ее, а она ничего не поняла.
— Она забыла о своем положении! А должна была знать, что свадьба с авидом невозможна, тем более для дочери вождя! — грозно выговорил Дариотт.
— Но и он должен был знать это! — едко вставил Сориус.
Действительно получалась неувязка, – почему авид решился на такое?
— С каких пор такое приемлемо? — напыжился Сориус, и, заметив, что Дариотт задумался, быстро продолжил.— Надо проучить негодяя, чтобы другим неповадно было, — и ощущая, что друг все еще смотрит с недоверием, высокопарно довершил. — Ведь ради забавы он перечеркнул вашу свадьбу и испортил сестре жизнь!
Сориус не без оснований опасался, что отец замнет этот инцидент, если узнает о нем, но услышал:
— Будет логичнее, если этим займется Витор – это его раб, — отмахнулся Дариотт.
— Отец не поверит и решит, что это ты передумал жениться. И потом – это твоя невеста! — осадил Сориус. Он знал, что если скрутить авида и привести к отцу, то соблазнителя, конечно, бросят в темницу, может на год или два, но не более, – визгоры слишком заинтересованы в жизни авидов, чтобы уморить даже самого плохого из них. Поэтому потом его отправят на «тяжелые работы», – беспрестанную материализацию, выжимая из него все, что можно. Сориус считал, что этого слишком мало для такого подлого «негодяя», и тот должен получить за все сполна.