— А ты не одинок?
— Я? Я одинок. Снова. Но наши одиночества разные, рыбак.
— Это почему же?
— Я свободен. Хорошо это или плохо, но я свободен. Сегодня я здесь, сижу пью горлодер, курю сигары и смеюсь над тобой, старый жирный и никому ненужный рыбак. Завтра я миную Церру даже не заметив ее красот или уродства и двинусь дальше к горизонту.
— А я? Я тоже так могу!
— В этом и дело — возразил я — Ты не можешь. Прикованный пес не покинет хозяйского двора.
— Я давно никому не служу!
— Служишь. Пусть не прежнему роду, но своей родине. Ты верный пес Церры. Пес, что продолжает охранять свою родину и готов умереть за нее. Ты тот, кого раньше называли забытым ныне словом «патриот». Патриот своей родины. И значит ты прикован к ней намертво. На твоей ноге такая же цепь как на ноге срущего на голову статуи Сесила. И если Сесилу можно даровать свободу, предложить убраться отсюда подальше, и он рванет так, что только пятки засверкают… тебя освободить невозможно. Ты патриот.
— Ты не знаешь меня! Да я люблю Церру, но ты не знаешь меня!
— Спорим знаю? На двадцать винтовочных патронов. Спорим, мои следующие слова тоже будут правдой. Если ошибусь — отдам тебе свои патроны.
— Говори!
— Ты сказал что платишь две десятины.
— Все платят. Таков закон.
— Но ты сказал это с потаенной гордостью. Спорим, ты платишь десятины точно в срок? Ни разу за все годы не опоздал, а если это и случилось, то только потому что ты физически не мог явиться вовремя.
— Два раза я болел. Лежал пластом. Лихорадка — едва слышно обронил рыбак.
— Платить налоги ты являешься чисто выбритым, причесанным, в лучшей своей одежде. А заплатив, отправляешься в кантину, но не ближайшую, а ту любимую, где ты проводил время во времена, когда был весомым человеком, когда служил дону Матеор. Там ты усаживаешься на свое любимое место, заказываешь лучшие блюда, выпивку. И проводишь там время до закрытия, кивками отвечая тем, кто знал тебя по прежним временам. Там же встречаешься со стариками и их знакомым тебе потомством, расспрашиваешь о происходящем в Церре, всячески при этом стараясь не показать жгущего тебя любопытства….
— Хватит!
— Что хватит?
— Ты выиграл спор! Я отдам тебе двадцать патронов!
— Я еще не закончил…
— Сорок патронов к винтовке! Только заткнись уже! Да я он самый! Я патриот! Разве ж это плохо?
— Плохо? Нет — я покачал головой — Без патриотов не выстроить фундамент. Но патриот должен быть в гуще событий, должен быть деятельным, приносящим пользу. А если патриот всеми забыт и живет на окраине мира… это медленно сводит его с ума. Рано или поздно ты свихнешься, Мумнба. Сойдешь с ума, превратишься в тихого помешанного, плавающего на своей лодке по окраинным руинам и все реже навещая город. Или найдешь себе цель среди правящих молодых наследников, оденешься во все лучшее, возьмешь винтовку и явишься в город чтобы убить его…
— Что ты! Я верен себе и родине! Я…
— Бывших как ты не бывает, Мумнба — тихо произнес я — Взгляни на меня. Я сам такой. Я не знаю покоя. Меня все время что-то жжет изнутри… Разве бывает день, когда ты не думаешь ни о чем из прошлого? Бывает?
— Нет… не бывает…
— И не будет. Не хочешь сойти с ума — займись чем-нибудь. Сколоти свой отряд, породи новое племя.
— Я уже стар…
— Да плевать. Лучше умереть в пути, чем сдохнуть всеми забытым у ног пляшущего на лбу статуи голого придурка с обосранной жопой. Кстати, его ты взял сюда не из желания воспитать и выбить из него дурь. Нет. Тебя сжигает одиночество. А он — хоть какая-то компания. Спорим ты часами сидишь здесь просто так?
— Я не буду больше с тобой спорить, амиго.
— И мне ты бы тоже из-за одиночества. Проплыви я мимо — ты бы нагнал, окликнул, навязал бы свою компанию.
— Кто ты такой, Оди? Я уже начинаю ненавидеть тебя…
— Я? Хм… я тот кто знает тебя, Мумнба. Хочешь я расскажу тебе кое-что еще?
— Нет… — медленно привстав, рыбак покачал головой — Не хочу больше слушать. Каждое твое слово как удар ножом. Я хочу теперь подумать о многом. Потом я буду спать. Долго. А потом опять буду думать… Я… я благодарен тебе, чужак.
— О… когда меня вдруг опять называют чужаком, то это сигнал к тому, что меня вот-вот пошлют нахер…
— Уходи — попросил рыбак — Пожалуйста.
— Ладно — кивнул я — Но только если отдашь раба, подаришь запас копченой рыбы, расскажешь как быстрее добраться до Церры, где там лучше всего остановиться, а еще мне нужны деньги и пара бутылок этого самогона…. Что скажешь, Мумнба? Разве это не щедрое предложение с моей стороны?
Несколько раз мигнув, рыбак задумчиво уставился на меня, перебирая в пальцах рукоять навахи. Столь же молча сверху на нас таращился эсклаво Имбо Сесил, держащий бутылку за горлышко так, как ее держат перед тем как швырнуть в чью-нибудь голову. И мне даже было интересно — а в чью именно голову он хочет метнуть бутылку?…