«А как насчет твоей души, Фейзт? – подумал лейтенант. – Что осталось от нее?»
– Зачем ты тут? – резко спросил Райсс, не сумев произнести вслух имя бывшего сержанта.
– Ради откровения, – ответил бледный гигант, раскрывая ладони, словно в мольбе. – С него все начинается, им все заканчивается.
– Мощнее у вас ничего нет? – поинтересовался Лемарш.
Он рассматривал полку с лазпистолетами, закрепленную на стене оружейной.
– Комиссар, мы не воинствующий орден, – сухо заявила матерь Соланис.
– А это что? – Номек вытащил какой-то бронзовый шар из устланного бархатом ящичка под полкой.
– Зажигательные бомбы, – предупредила госпитальер. – Крайняя мера, применять только в случае…
– Сколько их? – перебил Ичукву.
– Пять, сэр, – сообщил разведчик.
– Каждый берет по одному, – велел Лемарш своему отделению. – Запаситесь пистолетами и возьмите батарей, сколько унесете.
Пока гвардейцы набивали специально захваченные вещмешки, Соланис отвела Ичукву в сторону.
– Комиссар, мы столкнулись не с естественной болезнью, – тихо произнесла она. – На этих неумирающих созданиях грязное клеймо Архиврага.
– Я не сомневаюсь…
Лемарш судорожно закашлялся. В тесном арсенале все мучились от вони, которую испускал залитый темной жижей Гёрка, но Ичукву знал, что причина гораздо хуже. В отличие от Больдизара, сам он не вступал в прямой контакт с заразой, однако вдохнул полной грудью мерзкий газ из черепа сестры Бугаевы. Скверна убьет и его, просто немного позже, чем абордажника.
«А потом что?» – спросил себя комиссар.
– Я предлагаю уверенность, коей вы жаждете, – провозгласило существо, прежде бывшее Толандом Фейзтом. Оно ступало вперед, и прикроватные лампы с обеих сторон прохода между коек тускнели, когда создание проходило мимо них, после чего вновь разгорались ярче. – Конец сомнениям и конец неудачам.
– Вали ублюдка, Райсс! – крикнул Пинбах.
Остальные бойцы согласно заворчали.
«Они не узнают его, – понял лейтенант. – Никто из них».
– Не двигаться, – велел он, подняв пистолет.
– Моя воля возляжет на твой мир, – произнес великан, продолжая наступать. – Мое слово скользнет тебе под кожу.
– Тебе сказали остановиться!
– Я укажу тебе путь, Ванзинт Райсс.
– Стреляй, мужик! – заорал Пинбах.
Офицер нажал на спуск, и пистолет с гудением изверг лазерные разряды. Все они нашли цель – ярко вспыхнули, поразив наваждение в лицо и грудь. Бесцветная плоть зашипела и обуглилась от касания световых лучей, но затем ожоги начали бледнеть с каждым шагом существа. Раны пропали так же быстро, как лейтенант нанес их.
Подходя к Райссу, создание показало на него. Очередной разряд опалил обвиняющую длань, после чего пистолет захрипел и умолк. Снова надавив на спуск, офицер почувствовал, что рукоять рассыпается в его хватке. Он опустил глаза и изумленно раскрыл рот, увидев проржавевший остов оружия.
– Я укажу путь вам всем, братья мои.
Кто-то метнул кинжал, и тот с глухим стуком впился в грудь незваного гостя. Существо выдернуло клинок, потом отбило ладонью второй нож, крутившийся в полете. Упав на пол, оба разлетелись ржавыми обломками, хотя были откованы из стали.
«Отступаем!» – хотел рявкнуть лейтенант, но словно онемел.
Выругавшись, Пинбах ринулся на врага и рубанул его по лицу. Великан, не шевельнув и мышцей ног, подался вперед, обхватил запястье капрала и резко повернул. Раздался хруст сломанных костей, кинжал выпал из пальцев гвардейца. Вопль Баннона тут же оборвался: исполин сломал ему шею рубящим ударом по горлу.
– Он переродится, – заверил злой дух, выпустив солдата. – Как и все вы.
В коллективном подсознательном бойцов будто прорвало некую дамбу. Страх людей резко сменился неистовством, и уцелевшие абордажники бросились на убийцу Пинбаха. Издавая боевой клич Экзордио, они окружили великана. Гвардейцы полосовали его клинками, били руками и ногами, вкладывая в удары все свои навыки и упорство до последней йоты. Лишь их командир держался позади, в безмолвном ужасе наблюдая за свалкой.