– Засаду явно спланировали, – пояснил он, стараясь говорить ровно. – Чей-то разум управляет этими марионетками.
– Мне нужно найти палатину, – пробормотала Соланис, повернувшись к лестнице в конце зала. – Ее мудрость направит нас.
– Вы не доберетесь, – предупредил Ичукву. – Сколько всего сотрудниц в Сакрасте?
– Больше пятисот, но… – Она осеклась, сообразив, на что намекал комиссар.
– Надо исходить из того, что большинство поддались заразе. – Следом Лемарш указал на главную дверь. – Вы должны уходить. Сейчас же.
У него стучало в висках.
– Уходить? – непонимающе переспросила Соланис.
– Предупредить… большую землю, – выдавил он сквозь кашель. – Сдержать болезнь… пока не распространилась.
На мгновение Ичукву показалось, что госпитальер возразит, но она кивнула:
– Да… да, таков порядок действий в случае эпидемии. Лемарш внимательно осмотрел свое отделение и заметил, что у Чингиза рваная рана на лице.
– Ничего страшного, комиссар, – сказал Зеврай, осознав, что привлекло к нему внимание.
– Возможно, однако рисковать нельзя. Сантино, Номек… вы будете сопровождать старшую матерь. Зеврай, Гёрка… мы с вами доставим оружие… нашим товарищам.
Аврам и разведчик неуверенно переглянулись.
– Ну же, абордажники!
Бойцы неохотно передали сослуживцам вещмешки.
– Комиссар, – начал гвардеец с дредами, – насчет того, что случилось у арсенала…
– Смотри, чтобы этого не повторилось, Аврам Сантино.
– Закрыт от пустоты и спаян кровью, сэр! – Солдат ударил себя кулаком в грудь.
– Духом готовы… к зачистке, – сипло отозвался Ичукву.
– Нам… каюк… да? – прохрипел Гёрка, когда двое абордажников отбыли.
Под глазами у него налились черные круги, которые словно бы подчеркивали обесцвечивание радужки. Лицо Больдизара испещряли яркие фурункулы, в том числе гноящиеся.
– Да, абордажник, – согласился Лемарш. – Каюк. Но не прямо сейчас.
– Сюда! – крикнула Соланис, исчезая за стеной дождя перед мраморным козырьком над выходом.
Ветер, кружащий во дворе госпиталя, вцепился в ее слова и лампу – как будто на звук и свет одновременно набросили полог. С неба хлестало так, что Сантино ничего не видел в паре метров перед собой.
– Пошли! – рявкнул Номек, следуя за подпрыгивающим светильником Соланис.
Невзирая на ливень, Аврам радовался, что покинул госпиталь. Это место ему с самого начала пришлось не по нутру, но то, что выползло из недр здания, оказалось хуже любых картин, рожденных воображением бойца. А на воображение он никогда не жаловался.
Потоп на мгновение прервался: что-то плавно пролетело вверху. Подняв голову, гвардеец разглядел, как темное и плоское тело исчезает в круговороте шторма.
«А это у него хвост?»
– Ты видел? – спросил Аврам, всматриваясь в бурлящие облака.
– Сюда! – позвала их Соланис. – Идемте!
Ее лампа мерцала на дальней стороне двора, возле одного из санитарных грузовиков. Номек отставал от нее всего на несколько шагов.
– Сантино! – Разведчик повернулся к нему, подняв светильник. – Шевели…
Нечто распластанное, издав пронзительный визг, метнулось с высоты и утащило Номека за собой. Выпавшая из его руки лампа еще катилась по земле, когда вопли солдата утихли за ревом бури.
– Лезьте в грузовик! – заорал Аврам, устремляясь к машине. – В тучах кто-то есть!
Он представил, как еще одна тень мчится на него, готовясь схватить и унести, как разведчика. Сантино спиной ее чуял!
Сверху донесся протяжный вой, потом ответный крик, за ним еще один.
«Сколько тут этих ублюдков?» – думал Аврам, бешено выписывая зигзаги.
Фары грузовика вспыхнули, превратив машину в маяк посреди круговерти сумрака. Соланис махала бойцу из открытой дверцы. Ощутив, что дождь на мгновение ослаб, Сантино прыгнул вбок; в ту же секунду что-то рассекло воздух над ним и полоснуло его по спине. Отшвырнув лампу, Аврам ловко поднялся на ноги и заскочил в грузовик, едва не налетев на госпитальера.
– Где ваш товарищ? – спросила Соланис, отшатываясь.
– Погиб! – Сантино с лязгом захлопнул дверцу. – Поехали!
– Но…
Нечто продрало когтями крышу грузовика, оставив в металле длинную борозду.
– Ради Трона, сестра, – поехали!
Ичукву и его бойцы проделали остаток пути до палаты абордажников без происшествий, что весьма их обрадовало, поскольку сражаться они уже не могли. Лемарш дрожал и потел под шинелью. Перед ним мельтешили какие-то пятна – комиссару казалось, что в глаза ему забрались черви.