Не то чтобы он успел сдружиться с Хагалац, однако по меркам высокопоставленных адептов Экклезиархии женщина обладала до приятного рациональным мышлением. Раньше Тайт почти верил, что она знает, что делает.
«Хагалац сама верила в это. Вот почему она утратила бдительность и пала».
– Архивраг вечно выискивает в нас слабости, – сурово провозгласила Камилла. – Мгновенная небрежность порождает…
– Надо идти дальше, – перебил Иона.
Он был не в том настроении, чтобы выслушивать поношения, тем более из уст идиотки.
Группа пересекла дворик в молчании. Все оставались начеку, но не ждали новых ловушек, инстинктивно чувствуя, что это место уже взяло свою плату.
В противоположной стене находились девять простых деревянных дверей, выкрашенных в разные цвета, – от белого в левом конце ряда до черного на правом краю. Ручек не имелось, однако панели не выглядели прочными. Их наверняка удалось бы взломать.
– Индрик? – обратилась за советом Чиноа.
– Не могу помочь, старшая сестра. Ничего подобного я не видела.
– У нас будет только один шанс, – с полной убежденностью сказал Иона.
– А если мы выберем неверно? – спросила Аокихара.
– Не знаю. Возможно, правильного выбора вообще нет, только разные варианты ошибочного.
«Возможно, одни принесут больше мучений, чем другие…»
– Белый, – заявила Камилла. – Цвет чистоты.
– Или пустоты, – насмешливо отозвался Тайт. – Ты серьезно думаешь, что здесь есть что-то непорочное?
– Может, черный? – предположила Чиноа. – Как душа нашего врага.
– Иной оттенок пустоты. – Иона покачал головой. – Это мне тоже не нравится. Кроме того, его цвет – не черный.
«А серебряного тут нет».
Женевьева указала на дверь, следующую за черной. Сине-фиолетовую.
– Да… да, думаю, ты права, сестра, – проговорил Тайт. За прошедшие годы он научился ненавидеть густое зловредное индиго. – Таким всегда был его второй поганый цвет.
Иона подвел группу к двери с осторожностью, словно им предстояла встреча с ядовитым змеем. Чем ближе он подходил, тем увереннее полагал, что за ней скрывается самый прямой путь к добыче, если вообще не единственный. Но это не значило, что дорога получится легкой.
– Мне дверь не нравится, – произнесла Камилла, державшаяся позади. – У нее греховный оттенок.
Не слушая целестинку, Тайт положил ладонь на сине-фиолетовую панель. Он заранее подобрался, готовясь ощутить какую-нибудь реакцию: прилив тепла… холода… дурноты… хоть что-то. Но ничего не произошло.
«И не случится, пока я не решу окончательно», – рассудил Иона.
Он толкнул дверь.
Индиговая створка распахнулась, и за ней обнаружился высокий арочный проход, выкрашенный в тот же тон. С потолка через равные промежутки свисали перевернутые стеклянные пирамидки, которые тихо потрескивали, излучая свет. Его оттенок медленно изменялся от голубого к розовому и обратно, вследствие чего цвет коридора становился то более, то менее темным. В обоих стенах виднелись ряды треугольных ниш. Размещенные в них окна выходили на расчерченную серебряной паутиной тьму, что нависала над внутренним двором. Казалось, тоннель каким-то образом пересекает небо.
– Надо попробовать остальные, – неуверенно предложила Камилла.
– Не выйдет, – сказала Индрик.
Тайт понял, что она права. Другие двери не исчезли, но уже никуда не вели: створки превратились в изображения самих себя, и поверхность стены проглядывала сквозь потускневшие слои красок.
Даже Камилла воздержалась от замечаний по поводу странной перемены. Все они уже перестали удивляться подобным диковинам.
– Решение принято, – постановила Чиноа, подходя к порогу. – Молюсь, чтобы оно оказалось рожденным в Свете Бога-Императора.
– Выбор сделал я, и первым идти мне, – вызвался Иона.
Как только он шагнул в коридор, тот удлинился, словно желая достичь бесконечности… и резко сжался, как резиновый шнур, который растянули до точки разрыва и вдруг отпустили.
Пошатнувшись, Тайт обернулся и немедленно испытал второй приступ головокружения: проход будто опрокинулся. Теперь Иона смотрел на дверь снизу вверх, а пол под его ногами превратился в отвесную стену, так что тело путника горизонтально торчало над бездной. Дверь удалилась – или вознеслась? – на огромную высоту, словно Тайт вместо одного шага совершил тысячу. Сила тяжести пыталась стащить его вниз, но с ней успешно боролся страх.
Увидев, как Чиноа переступает порог, Иона с ужасом решил, что сейчас она рухнет в пропасть. Вдруг тело сестры устремилось вниз размытым пятном, которое промчалось сквозь Тайта с хлопком вытесненного воздуха. Путника круто развернуло, и проход, последовав за ним, вновь занял нормальное положение в пространстве. Стена опять стала полом.