Прыжок Ионы оканчивается падением на спину, едва не оглушающим его: странник пожертвовал состоянием апофеоза, чтобы наполнить мощью смертоносный выстрел. Одновременно с тем, как демон бросается на него, огонь достигает башки монстра, и та рассыпается хлопьями почерневшей эктоплазмы в пяди от лица Тайта.
Путник еще долго лежит без движения, зачарованно глядя, как растворяются в воздухе зловонные миазмы. Окончательно поняв, что уцелел, он скалит зубы – так же хищно, как его жертва.
– Не этой ночью, ублюдок, – дразнит Иона своего истинного врага, который ждет встречи с ним в отдаленном будущем. – Я с тобой еще не разобрался.
– Проповедник Тайт! – рявкнул кто-то хриплым голосом.
Открыв глаза, Иона поймал на себе недоуменный взгляд сестры Хагалац.
– Ты что-то говорил о лжи. Какой именно? – требовательно спросила беловолосая женщина.
Странник немного помолчал, оценивая ее. Кем бы ни была Хагалац, она явно обладала здесь некоей властью. Возможно, у нее также имелись какие-нибудь ответы. И, что важнее, Тайту пришлось бы потратить один из бесценных осколков, чтобы прорваться через охрану моста…
Иона принял решение.
– Ложь заключена в Ольбере Ведасе, сестра.
– То есть?
В тоне диалогус не оказалось ноток отрицания или гнева. Она словно ожидала услышать такой ответ.
– Что бы ни произошло в схоле, Ведас выжил, – продолжил Тайт, чувствуя истинность своих слов. – И я готов поспорить, что он-то все и устроил.
«Выкладывай все карты, – подумал Иона. – Пан или пропал».
– Ваш богослов – еретик, сестра, – сказал он. – Я прибыл на Витарн, чтобы убить его.
III
Лемарш смотрел, как сестра Гиад заходит в отделение. Она ухаживала за бойцами на «Асклепии», на «Крови Деметра» и вот теперь в Сакрасте. Хотя ответственность за пустотных абордажников уже несли другие сестры, комиссар ожидал ее появления. Все ждали.
«Какие бы еще роли ни играла Асената, она остается нашим хранителем, – рассудил Ичукву. – Такой человек не может пренебречь обязанностями. В ней сохранилось что-то от палача».
Удивило Лемарша только то, что Гиад задержалась. Пришла она лишь после полудня, когда больничная рутина уже шла своим чередом. Еще на Первой заре старшая матерь Соланис со свитой из ассистенток в красных рясах приступила к обследованию и ритуальному оздоровлению раненых. Методично обойдя палату, госпитальеры выбрали самых тяжелых пациентов, которых затем увезли на каталках в хирургическое отделение для более глубокого очищения, как телесного, так и духовного. Выяснилось, что ночью все-таки скончался рядовой Райнфельд. Но сестры уповали на милость Императора и надеялись, что эта смерть окажется последней. Соланис заверила Ичукву, что палатина Бхатори уже разрабатывает план лечения их болезни. Акаиси якобы трудилась до утра, используя Фейзта как «переносчика избавления», что бы это ни значило.
В общем, комиссар не мог придраться к новым целителям: они заботились о гвардейцах эффективно и даже обходительно. Правда, без толики сострадания.
– Приветствую, сестра, – произнес Лемарш, когда Асената подошла к его койке.
– Комиссар, – рассеянно отозвалась Гиад. – Полагаю, мои сестры хорошо за вами ухаживают?
– Безупречно. На завтра мне назначены процедуры для устранения «асимметрии конечностей», как выразилась матерь Соланис.
– Вот и хорошо. – Асената не заметила попытки пошутить. Ее глаза покраснели, а мешки под ними казались синяками на бледной коже.
– Все в порядке, сестра? – посерьезнев, тихо спросил Ичукву.
Помешкав секунду, Гиад ответила:
– Нет. Считаю, что нет.
– Мои бойцы в опасности?
– Они умирают, комиссар. Бронзовая Свеча – их последняя надежда. Раненые находятся там, где и должны. – Асената обратила на офицера воспаленный взгляд. – Ты доверяешь мне, Ичукву Лемарш?
Никогда прежде Гиад не обращалась к нему по имени и фамилии.
– Нет, причем с самого начала, – ровно проговорил комиссар. – Ты – не та, за кого себя выдаешь.
– Да, все так, – признала Асената. – Однако сейчас я прошу тебя довериться мне.
– Тогда дай мне повод.
– Для начала вот этот подойдет. – Госпитальер украдкой вынула из сумки какой-то предмет, завернутый в ткань, и сунула его Лемаршу под одеяло. – Спрячь, но держи под рукой. Доставать еще один для меня слишком рискованно.