– Ты имеешь в виду, что Кварин не сервитор?
– Она сторож… стражница, – поправился мальчик.
– И что же она стережет, Афанасий?
– Разумеется, Кольцо, сестра. – Он как будто поразился невежеству Гиад. – Кто-то обязательно должен наблюдать за ним.
– И как у нее это получается отсюда?
– Она далеко видит. – Мальчик пожал плечами. – Так она узнаёт, что Карга близко.
Паренек ухмыльнулся на слове «карга», которому его научила Асената.
– А я думала, что ты чувствуешь ее, Афанасий. Своим… даром.
– Нет, он здесь не работает. Стены ему мешают. Я слышу только Кварин, и она предупреждает меня. – Его улыбка угасла. – Вот почему мне тут нравится, даже с Каргой. Здесь тихо.
«Пси-блокирующее поле», – предположила Гиад.
Да, для палатины имело смысл установить тут нечто подобное. В любом случае оставался вопрос с Анжеликой: если это создание – не сервитор, то что, во имя Вечного Трона, оно такое?
– Но ты права, сестра, – произнес мальчик. – Кварин говорит, что я должен уйти отсюда. Ты поможешь мне?
– А зачем я тебе нужна? – осторожно уточнила Асената.
Хотя Гиад и пообещала себе выручить паренька, сейчас она засомневалась.
– Я могу выбраться из подвала, но потом… – Афанасий развел руками в жесте, характерном скорее для взрослых. – Красные сестры поймают меня. Вот почему Кварин хотела, чтобы мы встретились. Она сказала, что ты другая.
«Другая? – мысленно повторила Асената. – Ты даже не представляешь, насколько, мальчик…»
– Куда ты хочешь попасть, Афанасий?
– На Вигиланс, – ответил он. – Бдящий шпиль.
– Почему?
– Мне предназначено быть там… когда все начнется.
– Что начнется? – Гиад подалась вперед.
– Пожар, сестра. – Паренек закрыл глаза. – Сожжение.
Надев черную шинель и фуражку с высокой тульей, комиссар Лемарш ступал по коридорам, выложенным красной плиткой, словно предлагая персоналу Сакрасты остановить его. На каждом шагу он подволакивал правую ногу, поскольку еще не привык к недавно подсоединенному имплантату. Впрочем, аугментическая конечность искусной работы ощущалась лучше прежнего протеза, и теперь Ичукву мог бродить по госпиталю, делая вид, что упражняется в ходьбе.
К удивлению комиссара, во время прогулок за ним не следили – или же «хвост» попался чрезвычайно умелый, – но он все равно держался вблизи от главных коридоров, чтобы не возбуждать подозрений. Собранных сведений хватило, чтобы составить схему здания и определить, сколько в нем сотрудников. Достаточно для плана боевых действий. Сестра Асената, которая, видимо, обладала полной свободой перемещений, помогла Лемаршу закрасить основные белые пятна (например, местонахождение арсенала), однако так и не раскрыла причину своего беспокойства.
«Нам нужно готовиться к худшему, комиссар, – посоветовала Гиад, – но, если будет на то милость Императора, мои страхи окажутся беспочвенными».
Ичукву ей не верил. Асената точно знала, что произойдет, иначе не достала бы для него пистолет… и все равно хранила свои чертовы секреты.
Погруженный в раздумья, Лемарш дошел до пересечения коридоров, где едва не столкнулся с какой-то женщиной. Хмыкнув, она попятилась и крепче прижала к себе стопку одеял, словно испугавшись, что пациент попробует их украсть. Хотя сестра носила простой светло-вишневый апостольник младшего госпитальера, за молодую девушку она никак бы не сошла, особенно учитывая широкое одутловатое лицо и трясущиеся обвисшие щеки. Комиссар с некоторой тревогой заметил, что матрона во много раз шире его и, несмотря на сутулость, лишь немного уступает в росте.
– Приношу извинения, добрая сестра. – Ичукву скорбно улыбнулся. – Я размышлял о чем-то своем.
Незнакомка угрюмо уставилась на него, но промолчала. Рассмотрев ее пустые глаза и приоткрытый рот, Лемарш задался вопросом, умеет ли она говорить вообще.
– Иди куда шла, сестра Бугаева! – рявкнула матерь Соланис, возникнув из коридора за спиной женщины. – Шевелись!
– Да, старшая матерь, – хрипло пробормотала толстуха и зашаркала прочь.
– Не все огоньки Бронзовой Свечи сияют одинаково ярко, но мы никогда не бросаем своих подопечных, – неожиданно теплым тоном заметила Соланис. Она повернулась к Ичукву. – Вижу, аугментическая нога хорошо вам служит, комиссар.
– Совершенно верно, моя госпожа, – отозвался он. – Я в долгу перед вами, как и мои бойцы. Ваш орден состоит из истинных чудотворцев.