– НЕЧИ-И-ИСТЬ! – проверещала Бхатори.
Линзы палатины раскололись, и она повалилась навзничь, словно кто-то перерезал неосязаемые нити внутри нее.
Пока Асената смотрела на тлеющий труп, ее ладони внезапно опалило болью. Опустив глаза, сестра увидела, что Тристэсс раскалилась добела и трясется, будто хочет вырваться из ее хватки. Вскрикнув, Гиад выронила священное оружие и уставилась на руки, покрытые ожогами.
– Я недостойна, – безнадежно прошептала она.
«Так очисти себя, Сестра Битвы, – поддразнила Милосердие. – За Трон и Терний!»
– Зачистить еретиков! – рычит госпожа терниев, щелкая шестихвостой плетью. – За Трон и Терний!
– Трон и Терний! – хором отвечают собравшиеся вокруг нее сестры в куколях.
Разом воздев цепные мечи-эвисцераторы с железными зубьями, они бросаются на врага, не ведая ни сомнений, ни надежд. Истошно распевая «Плач о потерянных», женщины сражаются, несут смерть и гибнут на бессчетных полях боев.
Милосердие всегда мчится впереди, более быстрая и свирепая, чем другие репентистки. Ее черная накидка заляпана грязью и засохшей кровью: вода не может смыть грехи, поэтому сестра гнушается омовений. Вокруг мускулистых рук и ног обмотаны колючие лозы, шипы на которых оттягивают и царапают кожу, однако несомое ими страдание давно уже потускнело, сменившись тупым нытьем. Сейчас наслаждение ей приносит только пляска битвы.
– Милосердие! – вопит она при каждом убийстве. Глаза, подобные воспаленным ранам в прорезях куколя, пылают дозволенной злобой, пока она устраивает резню во имя какого-то бога и императора, наслаждаясь звуками собственного имени. – Милосердие!
Во время боя это создание не слышит ничего, кроме приказов госпожи, рева своего клинка и предсмертных криков неприятелей, но после сражения всякий раз возвращается голос скованной сестры. В тишине серая тень никогда не умолкает, только бичует Милосердие воспоминаниями об их падении. Уже вскоре существо начинает мечтать о щелчках нейрохлыста, что возвещают приход сладостного безумия битвы. Ничто иное не способно заглушить нытье чертовой сучки!
«Выпусти меня, сестра…»
– Сестра, – настойчиво повторил голос, – нам нужно уходить.
Подняв взгляд от обожженных ладоней, Гиад увидела перед собой мальчика-колдуна, выпущенного из камеры. Над пареньком нависала Анжелика – очевидно, игла, которую сервитор получил вместо Асенаты, не причинила ему вреда.
«Им нельзя доверять», – предостерегла Милосердие.
– Сестра… – начал Афанасий.
Гиад жестом велела ему замолчать.
– Я не знаю, что ты такое. И уже не могу доверять собственным суждениям насчет тебя.
– Тогда доверься Богу-Императору, сестра.
Нагнувшись, мальчик поднял Тристэсс, держа увесистый болт-пистолет обеими руками. Асената немного подождала, но касание паренька не разожгло святое пламя, которое ранее отвергло ее.
– Нет, – сказала Гиад, когда Афанасий протянул ей Тристэсс. – Пусть она пока побудет у тебя.
– Хорошее оружие, – заметил мальчик, изучив болт-пистолет с тщательностью, удивительной для его возраста.
– Как ты спасся из схолы, Афанасий? – спросила сестра.
Этой темы они избегали с момента их первой встречи, но время для недомолвок прошло.
– После того как появились демоны, я постоянно шел – иногда прятался, – пока не отыскал выход. Они не чуяли меня… как остальных. – Паренек помрачнел. – Зачем теолог призвал их, сестра? Почему он так поступил?
«Причин взывать к варпу больше, чем ты способно вообразить, дитя, – заявила Милосердие. – И в мире более чем достаточно глупцов, которые воображают, что их коронуют за подобное безрассудство!»
– Потому что он был еретиком, – ответила Гиад, перебив бредни сестры. – Откуда именно пришли демоны?
– Из крутящейся машины… Планодария.
– Планетария? – подсказала Асената.
– Да, сестра, так правильно, – согласился мальчик.
Гиад кивнула, вспомнив замысловатый механизм в базилике Люкс-Новус. Считалось, что Теневой Планетарий, творение Истерзанного Пророка, способен отображать «созвездия души», как его мирские аналоги создают карты небосвода. Впрочем, никто из богословов секты даже не приблизился к пониманию принципов работы устройства. Само здание, где размещалась машина, входило в ее конструкцию наряду с громадным стеклянным шипом и серебряными ободами вокруг него, поскольку купол базилики украшали резные геометрические узоры, меняющие цвет в лучах Планетария. Непрерывное запутанное вращение колец пугало маленькую Асенату, но и пленяло ее – тянуло на орбиту сооружения. Она пробиралась к нему при каждой возможности.