Огромные, с двухэтажное здание мутировавшие зубастые киты-кашалоты подплывали к берегу, раскрывали свои внушительных размеров пасти и пожирали всех, кто отдыхал в это время на пляже, разлёгшись под тёплым Солнцем, нежась под его лучами.
Но Солнце вдруг покрылось пятнами и стало барахлить, пока не потухло совсем. И погрузился город в вечную ледяную ночь, которая хоть немного, но скрыла всё, что творилось в нём.
А за городом на одиноком холме играла сама по себе громадная золотая арфа, воздвигнутая неизвестно кем. И собирались вокруг неё крылатые демоны, и проводили своё время в оргиях и вакханалиях.
Светлые же ангелы, видя это, слетелись на Землю, точно голуби, и стали с горя пить и курить, шевеля своими крыльями, с которых стали опадать пух и перья – отличием этого конца света от всех других было то, что люди хотели делать зло, им нравилось этим заниматься, они шли на безумие добровольно – их никто не принуждал, не заставлял, но за тысячелетия запретов стоило лишь поманить, предложить, намекнуть – и человек сам шёл кривою тропой без всякого сожаления, глубоко наплевав на совесть, на мораль, на нравственность и этикет, поправ все установленные некогда шаблоны и стандарты.
VI
– Почему ты до сих пор не убил этого изверга? – Вполне резонно возмутились боссы, обращаясь к H216-M и заводя речь о мсье де Вилле.
– Потому что до сих пор я убивал исключительно людей, – отрезал тот. – А этот тип не человек – это воплощённый дух, для уничтожения которого понадобится какой-нибудь экзорцист или магическая сила. Однако ни в религию, ни в магию я не играю; я доверяю лишь научному прогрессу, потому я – его плод. Я – материя, он – субстанция; разбирайтесь сами...
– Заказ есть заказ, задание есть задание! Ты просто обязан остановить это безумие! Ибо, если не ты – то кто???
– А вот почему именно я? – Подался вперёд наёмник, скрестив руки в наполеоновской позе. – Разве я – Робокоп? Или Терминатор Судного дня? Я не Супермэн, не Бэтмэн и не Найтмэн; не судья Дредд.
– Ты даёшь сбой, потому что хочешь знать своё прошлое? Это тебя так гложет и беспокоит? Поэтому ты выпендриваешься? – Разозлились шефы. – Что тебе это даст, что? Ровным счётом ничего.
– Что такого в моём прошлом, что вы его так рьяно от меня скрываете?
– Ну, хорошо, – пошли на уступки воспитатели, а ныне – наниматели, – Твоя взяла. «H» – значит «Human», «M» – значит «Man»; 216 – порядковый номер.
– Вот оно как, значит... – Задумался тот, который являлся человеком лишь физиологически. – Выходит, есть экземпляр под названием «H216-W»? Раз есть вариант «Man» – существует и версия «Woman»? Я на верном пути своих умозаключений?
– Послушай, ученик... Ты и твоя особь подобраны на помойке; вы оба сироты, и родители ваши давно в земле. Доволен?! Что ещё ты хочешь знать, Каратель?
– Только то, где находится моя «родственница» по имени и номеру. Сколько я себя знаю – я никогда с ней не пересекался. Собственно, кто она? Какие (и чьи) инструкции выполняет?
Хозяева развели руками.
«Гены сильнее, – шептались одни, – Ничто человеческое ему не чуждо; он «проснулся» и хочет жить. Мы прививали ему одно, а взыграло другое. Эта тяга к вселенской справедливости, эта любовь к правде и истине... Это неплохо, с одной стороны – но с другой может помешать реализации наших планов! H216-M – лучший наш сотрудник, и потерять его – значит, обречь всё дело на провал, на крах... Всё будет зря, насмарку, коту под хвост. Благодаря таким, как он, мы хоть как-то поддерживаем баланс, хоть и понимаем, что все наши действия – противозаконны. Убийства плохих людей – это всё равно убийства, как ни крути. Но у нас давно нет оснований доверять нашему правительству, этим продажным копам, этим лицемерным магнатам и прочей «элите».
«Он узнал правду, – шептались другие, – Вдруг он захочет пойти дальше? Он поймёт (если уже не понял), что наши офисы, наша подпольная лаборатория, наш инкубатор по «изготовлению» и «взращиванию» «роботов» прикрыты тайной за семью замками, семью печатями... Что мы вне официального (тем не менее, неоднократно переписанного) закона, довлеющего над этим миром! Мы специально находим сирот, тщательно проверяя их статус при этом... Чтобы никто не докопался, чтобы не задавались неудобные, неугодные вопросы... Чтобы никто не искал... Мы обучаем их, растим из них специалистов высшей категории, профессионалов наивысшего уровня... Мы даём, мы дарим им лучшую жизнь – чем, как если бы они прозябали отщепенцами общества в детских домах, или свалках, или с непредсказуемыми опекунами в домах со всеми удобствами... Как же быть, и что же делать? Как правильнее поступить в данной ситуации?».