Джулия сразу же почувствовала себя Золушкой, которую позвали на бал.
— Тебе нравится? — допытывалась Рейчел. — Я целиком положилась на вкус служащей универмага. Но не утерпела, попросила показать мне платье.
Чувствовалось, Рейчел ждет ее реакции.
— Рейчел, это просто сказка. Я про все, что в коробке.
Постой, а как ты узнала мои размеры?
— Я ничего не узнавала. По-моему, со времен универси¬тета ты ничуть не изменилась. Я тебе говорю, тетенька попа¬лась очень опытная, поняла меня с полуслова. Вот только думаю, не промахнулась ли я с размером платья? Обязатель¬но примерь его.
— Платье как раз по мне. Но, Рейчел… это же стоит без¬умных денег. Одни только туфли… Я просто не могу…
— Джулия, о чем ты говоришь? Я так рада, что мы снова вместе. Встреча с Габриелем и с тобой — это единственные светлые пятна в моей жизни. Единственная радость с тех пор, как мама вторично заболела. Я устала от беспросветности. Пожалуйста, не отнимай у меня эту радость.
«Рейчел всегда умеет надавить на чувство вины», — по¬думала Джулия.
— Но ведь это…
— Успокойся. Это не мои деньги. Это деньги нашей се¬мьи. После маминой смерти…
Рейчел замолчала, надеясь, что подруга сама сделает не-обходимый (хотя и ошибочный) вывод. Так оно и случи¬лось.
— Рейчел, но ведь Грейс наверняка хотела, чтобы эти деньги ты потратила на себя.
— Она хотела, чтобы все, кого она любила, были счастли¬вы. Стало быть, и ты. Она почти не имела возможности поба¬ловать тебя после… после того, что случилось. Уверена, сей¬час она слышит наш разговор, улыбается и радуется, что мы снова вместе. Джулия, не порти ей эту радость.
У Джулии глаза были на мокром месте. У Рейчел — тоже, хотя и совсем по другому поводу. Ей было стыдно, что при¬ходится врать лучшей подруге. Глаза Габриеля были совер¬шенно сухими. Чувства вины он тоже не испытывал, однако испытывал нараставшее раздражение по поводу затянувшей¬ся женской телефонной болтовни. Рейчел разговаривала по обычному телефону, а Габриелю самому нужно было позво¬нить по делу. Его настоятельные требования перезвонить с мобильника сестра игнорировала.
— Рейчел, я могу хотя бы частично возместить твои рас¬ходы? Например, заплатить за туфли? Конечно, не сейчас… через какое-то время.
Должно быть, Габриель услышал ее слова, поскольку он разразился гневной протестующей тирадой, поминая какую-то крысу, живущую в церкви. Джулия еще соглашалась на¬зываться Крольчихой, но уж никак не крысой.
— Габриель, я как-нибудь сама улажу этот вопрос, — по-слышалось в трубке. Дальше Джулии пришлось некоторое время слушать перепалку между братом и сестрой. — Джулия, давай вопрос денег отложим на потом… Габриель, не топай ножкой, как будто тебя в туалет не пускают! Это наш последний совместный вечер, и я хочу, чтобы ты пошла с на¬ми. Так что наряжайся, и вперед. А разговор о деньгах отло¬жим… ну, скажем, до того момента, когда меня выпрут с ра¬боты и я сяду на пособие по безработице. Хорошо?
Джулия глубоко вздохнула и про себя вознесла благодарственную молитву Грейс, которая всегда заботилась о ней, как о родной дочери.
— Спасибо тебе, Рейчел. Вот я и снова твоя должница.
— Габриель, она идет с нами! — радостно завопила Рейчел.
Джулии пришлось выслушать еще один кусок семейно¬го шоу.
— К девяти вечера изволь быть готовой. Мы за тобой за¬едем. Габриель говорит, что знает, где ты живешь.
— К девяти? А не поздновато ли?
— По меркам этого клуба — ничуть. Клуб мой братец вы¬бирал. Говорит, в девять они только открываются. Так что у тебя полным-полно времени на тщательцую подготовку. Ты должна выглядеть неотразимой!
Рейчел отключилась. Джулия достала платье. Его как буд¬то специально на нее шили. Рейчел унаследовала от матери доброе сердце и широту души. Остается только сожалеть, что Габриелю ничего не досталось. Или он не захотел взять…
Глядя на свои новые сексапильные туфли, Джулия поду¬мала, что танцевать в них попросту опасно. Особенно с про¬фессором Эмерсоном.
«Но Рейчел сказала, что он не танцует. Будем надеяться, что до танцев не дойдет».
Воодушевленная подарками, Джулия выдвинула ящик комода, где у нее лежало нижнее белье. Не глядя на фото, погребенное на самом дне, она достала эротическую пару — две полоски материи, которые лишь с определенной натяж¬кой можно было бы назвать нижним бельем.
Держа полоски на ладони — они вполне умещались даже на ее ладони, — Джулия медитировала на них, как на статую Будды… Хватит колебаний и нерешительности! Она наденет это белье. Как талисман или оберег, который придаст ей хра¬брости и уверенности и поможет сделать то, что необходимо сделать. То, что она хотела сделать: напомнить Данте, как много он потерял, покинув ее.
Хватит оплакивать Беатриче. Lacrimosa закончилась.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Заведение «Лобби», находившееся все на той же Блур-стрит, принадлежало к числу элитарных. Заглянув туда в первый раз, посетитель не увидел бы ничего особенного. Типичный мартини-бар с залом и танцполом. Верный традициям Дан¬ге, Габриель называл это заведение не иначе как «Преддве¬рие», ибо тешил себя иллюзиями, будто его завсегдатаи на¬поминают добродетельных язычников, обреченных всю веч¬ность созерцать пространство между раем и адом. Данте, как известно, разделял католические воззрения на существование такого пространства, где обитали души праведников, умер¬ших еще до рождения Христа. На самом же деле само «Лоб¬би» и его завсегдатаи куда больше соответствовали различ¬ным круга Дантова Ада.
Габриелю очень не хотелось приводить сюда Джулианну, не говоря уже о Рейчел. «Лобби» он считал своими охотни-чьими угодьями, местом, где всегда утолял голод плоти. Здесь слишком многие знали его и о нем, и Габриель опасался, что с чьих-то карминово-красных (или кроваво-красных) губок ненароком могут сорваться слова, вовсе не предназначенные для ушей его сегодняшних спутниц.
Но он привык к атмосфере «Лобби» и был уверен, что |дссь сможет контролировать происходящее. Мест, незнакомых и неподконтрольных ему, Габриель не любил и ни за что бы не рискнул повести туда Джулию и Рейчел. На один вечер он позволит себе превратиться из Данте в Беовульфа. Поэт станет воином, обнажит меч и убьет Грен деля и всю его род¬ню, если только кто-то из них посмеет хотя бы посмотреть в с трону обеих прекрасных дам. Габриель сознавал вопиющее
лицемерие подобных мыслей, но готов был смириться с ним, только бы порадовать Рейчел.
Естественно, сестре об этом не было сказано ни слова. Выйдя из такси, Джулия и Рейчел увидели длинную очередь жаждущих попасть в «Лобби». Габриель, не замечая очереди, подошел к вышибале клуба — крупному чернокожему парню с лысым черепом и бриллиантовыми сережками в ушах. Тот пожал ему руку.
— Добрый вечер, мистер Эмерсон, — официальным то¬ном поздоровался вышибала.
— Здравствуйте, Этан. Познакомьтесь с моей сестрой Рейчел и ее подругой Джулианной.
Этан улыбнулся девушкам и отошел, пропуская всех тро¬их внутрь.
— Что все это значит? — шепотом спросила Джулия у Рейчел, когда они вошли.
— Наверное, Габриель числится у них в VIP-персонах, — усмехнулась Рейчел. — Мы в гостях, так что не задавай лиш¬них вопросов.
Интерьер «Лобби» был оформлен со вкусом и сообразно тенденциям современного минимализма. Только два цвета — черный и белый.
Габриель провел их в дальний конец помещения, где на-ходился «Белый зал» и где у него был свой личный уголок. Здесь все убранство было выдержано в белых тонах. Подруги уселись на низкий белый диванчик. Джулия удивилась, увидев подушечки из белого горностаевого меха. Дверцы всех угол¬ков выходили на круглую танцевальную площадку. Сейчас она была пуста.
— Джулия сегодня просто бесподобна, — сказала Рейчел, обращаясь к брату. — Глаз не оторвать.
Джулия покраснела гуще обычного и принялась теребить край платья.
— Рейчел, не надо, — шепнула она.
— Согласись, Габриель, такой ты ее еще не видел, — не унималась Рейчел.
— Вы обе потрясающе выглядите, — наконец сказал Габ-риель, как-то странно сжимая ноги.