Совет, напуганный превращением Свободы в царство стариков, согласился принять запрет на аборты, сочинив длинную путаную историю о праве на жизнь и вековых традициях. Вековые традиции лоббировал лично понтифик, размахивая выдранными с корнем цитатами о душе, грехах и прошлом славной страны.
Аборты запретили, и на экранах Командора стали возникать новые сцены — подвальные помещения, грязные щипцы, окровавленные рваные простыни и передача денег из рук в руки от трясущейся леди к полупьяной медсестре.
Ведра с кусками мяса, белые женские трупы с гниющим нутром.
Командор пил чай и с интересом ожидал реакции Синдрома. Синдром хранил царственное молчание, но, как оказалось, уловил нелестные для себя настроения, потому что вдруг обнаружил корень всех проблем и указал на него обозленным людям.
Корнем проблем оказалась плохая экология. Демонстрировались мутные воды, радиационные замеры почв и графики солнечной активности.
Ресурс-войны, унесшие жизни крупных государств, якобы оставили процветающей Свободе плохое наследие. Тучи с опустошенных территорий несли кислотные дожди, реки с вымерших долин волокли за собой тонны радия и плутония, птицы на крыльях доставляли родовую чуму и прочие страшные болезни.
Синдром негодовал вместе с остальными. Потрясал кулаками и требовал восстановления справедливости.
В это же время по дорогам к Фаресту все скользили и скользили по ночам машины с «туристами», отправляющимися на отдых вместе со всеми своими сбережениями, и зачастую — прихватив и сбережения ближнего своего.
С одним таким туристом Командор как-то перекурил возле поворота на Астрию. Командор любил ходить пешком, он все ещё был крепок и пара часов в одну сторону по-прежнему воспринималась им как приятная прогулка.
Он возвращался с базы в хорошем настроении, побыв наконец наедине с собой и полюбовавшись быстрым нежным ручейком, попавшимся на пути. Туриста остановил взмахом руки.
Тот плавно прибыл к обочине, открыл окошко и спросил:
— Куда?
— Огоньку не найдется?
Турист кивнул, глянул на Командора и выбрался из машины.
Они стояли, прислонившись к капоту, курили и смотрели на серую ленту дороги, уходящую к городу-кораблю, начиненному неоном, блеском, дымом и девками в разноцветных париках.
— Один?
— Ага, — сказал турист и сплюнул.
— Насовсем?
— Ага.
Командор не стал больше задавать вопросов, по опыту зная, что чем больше молчишь, тем больше услышишь.
Он курил, пряча огонек сигареты в ладони, смотрел, как тянутся над землёй волнистые ножи облаков и стынет падающее солнце.
Густая трава, почти по пояс высотой, колыхалась медленным синхронным танцем. Узкая тропа почти скрылась из виду.
— С Астрии? — спросил турист.
— Да.
— Генетик? Врач?
— К дочке ходил. Она там учится.
— Значит, никто?
— Совершенно никто, — согласился Командор.
Турист сухо закашлялся и закурил новую сигарету.
— А я вот убийца, — сообщил он.
Командор молчал.
— У тебя дочка, — помолчав, добавил турист, — и ты мне по совести скажи, не по закону: прав я или виноват. Сможешь?
— Конечно.
Турист сжег какую-то социальную работницу. Накинулся на неё, облил бензином и чиркнул зажигалкой.
(Командор невольно посмотрел, как он задумчиво вращает колесико зажигалки большим пальцем.)
— А сжег потому, что эта стерва забрала мою дочь, — пояснил турист. — Апельсинов у меня дома не нашлось, работаю я допоздна, на родительские собрания не хожу, женского влияния дочь не ощущает — мать померла три года как, и вниманием обделена — я ж, лля, до ночи пашу, понимаешь? То есть, выращу я неведому зверюшку, а не полезного члена общества, ты понял? И забрали. А я им бензина в харю. Так-то, брат… По совести или по закону?
Он уехал, а Командор сошел с обочины и повалился на густую траву, с наслаждением вдыхая свежий её терпкий аромат.
Его дочери, Аннабель-Ли, двадцать, и ей ещё нельзя снимать с себя квереон-дубликат. Прощаясь, она сказала, что поэтому записала для него видео обращение — «на всякий случай».
Командор снова потянулся за коробкой с чаем. Осталась всего пара пакетиков, наверное, нужно купить новый… Или вынуть что-то из запасов, которыми забивают бункеры.
Запрет на разграбление бункеров строжайший, но приказа-то не было. Пока он размышлял над тем, где взять коробку чая, пришло приглашение на совет по операции «Апокалипсис». Советы эти проводились так глубоко под землёй, что добираться туда нужно было не меньше получаса даже с учетом скоростных лифтов.