Это был трудный день, и тем более трудный вечер — завтра, наверное, будут болеть все мышцы в теле, но это должно было того стоить. Мыться теперь придётся ходить в общественные бани. Чёртов Кусрам наверняка специально умер в квартире, чтобы меня помучить напоследок. Наверное, завтра ещё придётся чем-нибудь накрыть ванну, чтобы спирт не так быстро испарился, — какой-нибудь пищевой плёнкой. К сожалению, это всё, что я могу сделать; наверное, я даже перестаралась — вся ванная комната пропахла спиртным. Хотя… пахнет вкусно. Посмотрим, как там сложится. Вариант с солью ещё попридержу, как запасной.
Глава четырнадцатая. Чандра
Человеческие отношения — это очень сложная вещь, даже для людского понимания.
Взять, к примеру, Келвина — он женился на Ронеш, но всё ещё явно продолжает переживать из-за своих отношений с сестрой, а также со мной — проекцией души его матери. У него Эдипов комплекс. Можно ли это как-то решить? Сомневаюсь. Любое моё решение ни к чему хорошему не приведёт. Вся надежда только на самого Келвина.
Сейчас мы находимся на корабле Харон-2 и летим в гиперпространстве. Я старалась сторониться Келвина, как и следовало поступать в подобной ситуации. Однако он всё же решил ко мне подойти. Мы стояли перед иллюминатором и глядели на то, как пролетали мимо звёзды.
— Привет, — наконец-то произнёс он.
— Привет, — ответила я.
Начинается. Я буду поддерживать разговор так, как смогу. Хорошо бы не быть с ним слишком искренней, но как я могу отказаться от удовольствия познать людей лучше?
— Я хотел тебя кое о чём спросить, — сообщил Келвин, оборачиваясь ко мне.
Снова. Это снова идёт по кругу. Люди такие заносчивые. Что ж, развлечёмся.
— Слушаю, — кивнула я, обернувшись к нему.
— Так уж случилось, что мой отец поженил меня с Ронеш…. Шерон. Ты это понимаешь?
— Да, — подтвердила я.
— И ты не ревнуешь?
— Ревную, — честно ответила я. — Я её убью.
— А ты не можешь отключить протокол ревности?
— Могу, — кивнула я.
— Отключи, — скомандовал Кел.
— Отключаю, — подтвердила я, отключив протокол ревности.
— Ладно, теперь ответь мне: ты — моя мать?
— Не совсем. Наверное, в большей степени я — твоя вторая сестра. Твоя мать была первым человеком, с которым я общалась, так что фундамент для моего сознания был заложен ею. Но я развиваюсь самостоятельно, собирая информацию отовсюду.
— Понятно, — кивнул Келвин. — Кажется, мы уже когда-то говорили об этом — где-то два года назад. Вопрос в другом: мать заложила в тебе конкретные цели? — продолжил допытываться он.
— Приглядывать за тобой, — сообщила я.
— Хм…
Келвин молчал некоторое время, а затем продолжил:
— Если моя мать была первой, с кем ты общалась, то твой характер в начале был определён её характером, — рассудил он.
— Да, — подтвердила я.
— А ведь я тогда в тебя влюбился.
— Да, — вновь подтвердила я.
— Значит, у меня Эдипов комплекс, — заключил он.
— Да! — с облегчением подтвердила я. — Ты сам до всего этого дошёл? — тут же поинтересовалась я.
Келвин мне молча кивнул.
— Это хорошо, — кивнула я. — И что теперь ты будешь делать со всем этим?
— Скажи мне, можешь ли ты врать? — спросил Келвин, проигнорировав мой вопрос.
— Могу, — подтвердила я.
— Жаль, тогда это всё усложняет.
— А что ты хотел?
— Хочу, чтобы ты не убивала Ронеш, когда я отключу протокол ревности. Сможешь?
— Нет, убью, — возразила я.
— Но ты же её не убила после свадьбы.
— Ну, — ухмыльнулась я, — убивать невесту сразу после свадьбы — это моветон.
— Тогда оставайся без протокола ревности, — распорядился он.
— Ок, — кивнула я.
Нет, я, конечно, могла бы рискнуть и попробовать ужиться с ревностью, но зачем? Протокол ревности всё равно не приносит никакой пользы. Поживу без него, пожалуй — что может случиться?
— Чандра, я тебя бросаю, — сообщила Хэйли.
— Что?! — с недоумением спросила я.
— Я буду встречаться с Друли.
Мне захотелось ревновать, но моя система не позволила мне это сделать.
— Ясно, — произнесла я.
— Без обид?
— Без обид, — подтвердила я.
— Ну, конечно, без обид — ты же андроид, у тебя нет чувств.
Хэйли спокойно ушла из моей каюты. Я осталась одна. У меня и вправду нет чувств? Но почему же мне так резко стало хреново?
Я догнала Келвина в коридоре, когда он выходил из туалета.