— Она точь-в-точь похожа на женщину с голограммы! — перебила Бильге, а затем обратилась ко мне. — Понимаешь, Келвин?
— Но это невозможно, — нахмурился я. — Белинай Эрбакан умерла — отец ведь рассказывал нам об этом.
— Отец нас обманул, — сказала Бильге.
— Не может быть, — покачал головой я.
— Обманул, сука, обманул! — начала повторять она. — Поверь мне, пожалуйста!
— Да, — подтвердил Кусрам. — Она права — ваш отец частенько любит обманывать.
Я призадумался, а затем покачал головой.
— Ну, допустим. Не буду спорить с этим — допустим, он нас обманул. Зачем же ему это?
— Моя мать была наркоманкой, — начала объяснять Бильге. — Мой отец хотел уберечь её от меня — он не хотел, чтобы я с ней виделась.
— Так ведь она прошла курс реабилитации, — напомнил я.
— Мой отец всегда был твёрдо убеждён в том, что наркоманов излечить нельзя, а потому он не стал давать ей второго шанса. Поэтому он решил инсценировать её смерть так, чтобы я увидела, и чтобы больше никогда не спрашивала, куда делась моя мать.
— Её ведь переехали вагонетки на американских горках, — напомнил я.
— О, ужас! — воскликнула Шерон. — Что?!
— Я читал об этом, — подтвердил Кусрам. — Это описано в книге «Родословная Башаран».
— Ты ведь видела это, Бильге? — спросил я. — Своими глазами.
— Да, — подтвердила Бильге. — Я это помню чётко и ясно — мне тогда было семь лет. Её порвало вот здесь. — Бильге провела поперёк живота рукой. — И потом из её живота вывалились кишки.
— Можно обойтись без подробностей? — спросила Шерон.
— Мне и самой не очень-то приятно об этом рассказывать, но я люблю быть искренней, — ответила Бильге. — Так вот… о чём я? Ах, да: короче, её располовинило. И я смотрела вниз, а она лежала под рельсами. Её тело дёргалось в предсмертных конвульсиях, а кишки лежали прямо на земле около неё. Она смотрела наверх — в небо. Она выглядела как остатки человека, но уже не как человек.
— Ладно, мы поняли, — раздражённо проговорил Кусрам. — Прекращай уже! К чему ты клонишь?
— Ну, вот и всё, — закончила Бильге.
— Серьёзно? — нахмурилась Шерон. — Ты это просто рассказала, чтобы нас шокировать.
— Поверь, увидеть такое вживую в семилетнем возрасте — намного страшнее, — обратилась к ней Бильге.
Наступило молчание. Несколько секунд никто ничего не говорил.
— Нам жаль, Бильге, — наконец сказал я и взглянул на Кусрама и Шерон.
Они некоторое время молчали, переглядываясь друг с другом.
— Прости, Бильге, — сказал Кусрам.
— Да, прости нас, пожалуйста, — поддакнула Шерон. — Нам очень жаль, что тебе довелось такое пережить.
— Ничего страшного, — покачала головой Бильге.
— Ты говоришь, что это была инсценировка, — продолжил я. — А это и в самом деле было похоже на инсценировку?
— Нет, конечно, это было по-настоящему! — возразила Бильге. — Но я же не знала тогда, что существует эссенция жизни.
— А… — Я тут же осознал к чему она клонит. — То есть ты считаешь, что отец и вправду устроил несчастный случай и убил твою мать?
— Не знаю, устроил ли он это специально или это произошло случайно, но в одном я уверена точно: моя мать была воскрешена после того случая, — пояснила Бильге. — Просто сам факт того, что отец не стал пытаться вновь свести меня с воскрешённой матерью, говорит о том, что он инсценировал её смерть для меня.
«А ведь и вправду», — подумал я. С чего бы Серхан не стал воскрешать мать Бильге после её смерти? В конце концов, он ведь её когда-то наверняка любил. Но, судя по всему, воскрешение Белинай, по мнению отца, не стало поводом для ещё одного шанса свести её с дочерью. Значит, она была конченой наркоманкой. Или, по крайней мере, отец так решил.
— Так, я не поняла, — продолжила Шерон, — а откуда тварь-то взялась в могиле?
— Хуй её знает, — пожала плечами Бильге.
— Я тоже, кстати, не понял, — подтвердил Кусрам.
— Погодите! — воскликнул я. — Вы не забыли одну важную деталь?
— Какую? — спросил Кусрам.
— Мы же о чём-то говорили до того, как начать обсуждать смерть Белинай.
— Да? — нахмурилась Бильге. — Я не помню.
— Это было что-то важное. — Я попытался вспомнить. — Но что-то препятствует — что-то мешает мне вспомнить.
— И вправду, — подтвердил Кусрам. — Я тоже почему-то забыл.
— А почему мы вообще сидим на стульях по разным углам комнаты? — спросила Шерон.
— Мы от чего-то хотели друг друга уберечь, — вспомнил я. — Но от чего?