— Да, — кивнул отец. — Песок разработали на случай, если понадобится нейтрализовать эссенцию жизни. Только вот проект прикрыли по неизвестным мне причинам — я не особо интересовался всем этим, так как эссенцию жизни и так можно вытащить хирургическим путём. Тем не менее, чёрный песок остался — кто-то из моих людей, видимо, его производил подпольно. Мать Бильге часто употребляла его.
— Белинай? — переспросил я.
— Да, — кивнул отец. — Возьми. — Он передал мне пакетик. — У нас здесь нет хирургических инструментов, поэтому операцию провести невозможно. Занюхай — возможно, это нейтрализует твою эссенцию жизни, и ты сможешь убить себя.
Я насыпал дорожку чёрного порошка на столе, достал купюру, которую дал мне отец, скрутил трубочкой, а затем занюхал через неё порошок — мне тут же ударило в голову.
— Ох, блин! — воскликнул я. — Убойно. — Я начал стучать по столу.
— Так, проверяем твою реакцию, — сказал Серхан.
Некоторое время я стоял, и меня штырило. Но тут неожиданно у меня разболелся живот.
— Ой, что-то… — начал было я, но тут же склонился, и меня резко стошнило.
Я посмотрел вниз — на полу что-то лежало. Это была маленькая серая тварь — она шевелилась.
— Ебать! — закричал Серхан. — Кел, есть пистолет?
Я пошарил в кармане и передал пистолет отцу — тот выстрелил в монстра на полу. Тварь была убита — кислота разлилась по полу, но, как ни странно, сам пол от неё особо не повредился.
— Ясно, — произнёс Серхан. — Вот и ответ на вопрос, на который мы, в общем-то, ответа и не ждали.
— Значит… — начал было я.
— Да, Келвин, «значит», — подтвердил отец. — Смерть в форме живой материи.
— Бильге рассказывала, что они обнаружили тварь в могиле её матери, — сообщил я.
— Да? Чёрт… — Серхан призадумался, почесав подбородок. — В принципе, логично. В ней было полно этой херни, а значит, когда я её воскресил… хм…
— Значит, мать Бильге была жива, — приподнялся я.
Серхан слегка ухмыльнулся и пожал плечами.
— Ты меня поймал.
— Голограмма на Хакензе — фальшивка? — спросил я.
— Ну… и да и нет, — покривил лицом Серхан. — Видишь ли, сообщение было настоящим, а сама голограмма — нет. Я просто решил, что Бильге будет лень читать это всё, поэтому попросил Белинай прочесть сообщение на голозапись.
— Ясно, — вздохнул я. — Кругом обман.
— Но не переживай, — махнул рукой Серхан. — Как себя чувствуешь-то?
— По ощущениям, кажется, эссенция жизни улетучилась, — предположил я.
— Давай-ка я попробую выстрелить тебе в голову, — предложил отец.
— Погоди чутка. — Я взглянул на запястье и кивнул.
«Автор, позволь сейчас мне умереть и дай нам долететь до новой Земли», — произнёс в голове я, а затем сказал:
— Стреляй.
Отец выстрелил — на этом ад закончился.
Несколько дней назад был у нас с Бильге один разговор.
— Если ты умрёшь, — начала она, продолжая глядеть в иллюминатор. — Если ты умрёшь, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я.
— Ну, в общем… ох, я уже брежу — тяжело думать.
— Понимаю, — повторил я.
— Твоя цель — это сказать мне, что ты уже жил ранее. Уверена, я тебя пойму. Повтори, пожалуйста, что я тебе сказала.
— Моя цель — сказать тебе, что уже жил ранее.
— Ещё раз повтори.
— Моя цель — сказать тебе, что уже жил ранее, — повторил я.
— Запомни это, Кел.
— Я запомню.
Это были последние слова, которые она смогла полноценно сформулировать, прежде чем окончательно впасть в голодное безумие.
Эпилог. Келвин
В голове раздавалось невыносимое гудение и звон; в глазах мутилось, как после пробуждения ранним утром. Тошнота опускалась от мерзкой острой мигрени в левой части моей головы прямо вниз — в желудок. Мне так резко поплохело, что я мгновенно склонился и непроизвольно сблеванул прямо на землю. Слёзы подступили к моим глазам, но я почувствовал мимолётное облегчение. Тонкая струя прозрачной слизи свисала с моего рта, а затем, подхватившись резким порывом ветра, оторвалась и пролетела пару ярдов в сторону. У меня было ощущение, будто мою голову сверлили дрелью. «Боже, как же мне плохо», — думал я, и так продолжалось несколько секунд.
Когда я был почти уверен, что вот сейчас помру, шум неожиданным образом стих, и я почувствовал себя лучше. Мигрень и тошнота прошли так быстро, будто их и не было. Моя голова прояснилась. Вздохнув с облегчением, я осознал, что стою посреди безжизненного серого поля. Готов поклясться, я только что пережил ранение несовместимое с выживанием. «Мир стал каким-то другим», — отметил я про себя. Что-то изменилось… да, но что именно? Может, я действительно помер? Нет, вряд ли — уверен, я ещё жив: всё ещё дышу, вижу, слышу и чувствую. Дело не в этом…