Громко хрустнули кости. Гримм замер. Амиранди бросила бездыханное тело и посмотрела на скорчившегося неподалеку Кераса. Затем ее свирепый и бесконечно мудрый взгляд пополз вдоль стен этого места. Вернулся к саркофагу. Амиранди что-то прошептала, но не смогла закончить слово и закашлялась.
Ее рука потянулась к горлу. Дыхание великанши стало глубже и чаще. Глаза выпучились. Она сделала пару шагов, и припала на колено, задыхаясь от приступа удушья. Похоже, ей не хватало воздуха этого мира, а удушье доставляло страшные мучения.
Превозмогая себя, она подползла на четвереньках к углублению в центре зала, спустилась туда и упала под свисающим с потолка наростом, потеряв сознание. Затем, через минуту, вокруг Амиранди замерцал воздух, она сделалась полупрозрачной, а затем и вовсе исчезла с громким хлопком.
Прошло несколько минут, прежде чем Сол и Демискур решились выбраться из укрытия. Они поравнялись с капитаном. Керас был еще жив. Он слабо шевелил пальцами рук, дыхание со свистом вырывалось из шлема.
— Здравствуй, мой капитан, — сказал Сол. — Я исполнил твой приказ.
— Ты? — хрипнул Керас.
Сол присел перед ним на корточки.
— Враги найдены и наказаны, капитан.
— Ты упустил лсана, счетчик.
— Наоборот. Ему просто повезло. Кстати, Гримм солгал тебе насчет меня. Я не шпион скелгов. Хуже.
— О чем ты говоришь? — Керас слабой рукой ухватился за колено Сола.
— Люди многому научили меня, — сказал Сол. — Твои пираты, с которыми я плавал. Зорак научил меня малодушию. Альехо научил меня жадности и беспечности. Гримм научил хитрости и осторожности. Китчам — жестокости. Три-Храфн научил ненавидеть. И еще множество людей научило меня разным чувствам и способностям. И ты, мой капитан. Ты тоже научил меня.
— Чему же? — прошелестел Керас.
— Менять личины, — сказал Сол. — Ведь ты умеешь это.
Сол сорвал с капитана щиток шлема.
Под ним оказалось бледное, желтоватое лицо, изуродованное шрамами. Одного глаза не было, нос был отрезан до переносицы. Рот кривился в спазме. Сол мгновенно узнал это лицо, не смотря на увечья.
Представь, что ты — глина.
Ты был бесформенной массой, пока однажды не попал на стол к скульптору. Тот скульптор был мастером своего дела, возможно — гением. Его руки, эти чуткие руки творца взяли тебя и стали придавать тебе форму. Поначалу оформили грубые очертания, намеки, магистральные линии, постепенно, с каждым движением отсекая все лишнее. Затем из бесформенного куска, каким ты был, стало проступать нечто… Нечто осмысленное. Нечто, несущее в себе идею.
И вот ты стал телом, а то тело заключило в себе душу. Тщательно, любовно, нежно скульптор гладил тебя, убирая слой за слоем лишние пласты глины, все больше приближая тебя к золотому стандарту. Пропорции туловища, рук и ног, форма головы, поза, поворот шеи, мускулы, каждая вена, каждый изгиб, тончайшая подробность, придающая тебе полное сходство с живым существом. И вот наконец работа кончена. Ты готов — само совершенство.
Ты существуешь. Скульптор сделал свое дело. Прошли годы, и он умер. А ты — живешь в каменном величии своего совершенства.
Но однажды тебя оскверняют. Тебе обламывают руки, царапают тело, рисуют грязные надписи, уродуют как могут. Но не в силах расщепить тебя на миллионы осколков, оставляют в покое.
И ты продолжаешь существовать. Пусть и оскверненный, ты еще живешь, неся в себе зерно первоначального замысла, печать совершенства, которое проглядывает несмотря ни на что.
— Майра, — сказал Сол. — Майра Красс.
Единственный глаз, насыщенно-золотой, сфокусировался на его лице.
— Мятежный адмирал флота. Это ты устроила резню Больших колен джаханов. Это ты совершила переворот и захватила власть над Семьей.
— Кто ты?
— Не узнаешь меня?
Единственный глаз вспыхнул и загорелся узнаванием.
Так узнают замысел художника в изуродованной скульптуре.
Так угадывают образ прекрасного цветка в грязном сорняке.
— Моя спасительница, — сказал Сол. — Ты первой нашла меня в убежище. Обещала увезти, укрыть подальше от этих мясников. И отдала другим живодерам. Своим детям. Помнишь? О да. Вижу, что помнишь. Ты была такой милой и ласковой со мной, тетушка Майра. Пожалела меня. Утешила.
Из глаза Красс побежала слеза.
— Что же случилось? — спросил Сол. — Ваш мятеж был подавлен? Говорят, всех офицеров казнили, а заговорщиков предали суровому суду и казни. Но ты спаслась, и теперь под новой личиной скитаешься среди океанов. Ты хотела получить власть, а получила вот это — корабль с кучкой отщепенцев и бесконечную зыбь. А твои дети? Что сталось с ними? Где сейчас Зердана и Малик? Живы ли они? Не знаешь? Теперь ты узнаешь меня, Майра Красс, старшая в колене Крассов? Да, это я, летний цветочек из дома Молмадиров, старшая дочь Вены и Супара.