— А что насчет вас? — спрашивает Барб. — Та ли вы, за кого себя выдаете?
— Разве не видно? Я из Старшего колена…
— Дорогая, здесь эти фокусы бесполезны, — повышает голос Барб. — В нашем ремесле следует проявлять осторожность. Я с вами предельно честен. И требую такой же честности. Мне нужны факты. Факты.
Он требовательно выставляет ладонь.
— Хорошо. — Зердана задирает правый рукав блузы до локтя и показывает Барбу генетическую татуировку — отметину всех истинных детей Матери. Татуировка имеет характерную пигментацию и форму, которую невозможно скопировать. Отдаленно она напоминает языки пламени, обвивающие руку, но только сложнее и мельче — эти языки извиваются и ветвятся на другие, которые тоже вьются и распадаются на еще более мелкие. В центре столба пламени пролегает определенная последовательность точек и кругов — принаждлежность к колену и роду.
— Прекрасно. Теперь третий из нас. Пусть девочка подойдет, — просит Барб.
Зердана колеблется. Она не хочет отпускать Сола от себя, но ей нужно завершить то, что задумано.
— Иди, — кивает она Солу.
Тот послушно поднимается и идет к Барбу, садится перед ним. От Барба исходит приятный, гораздо более нежный запах восточных цветков. Он спокойно срывает с Сола рубище и раздевает его до пояса. Развязывает веревки. Снимает повязку со рта. Потом аккуратно берет правую руку Сола и подносит к свету. Осмотр занимает несколько секунд. Барб не удивлен.
— Кобра кусает питона, — говорит он задумчиво.
— Что? — не понимает Зердана.
— Просто идиома.
— Идиома?
— Неважно, — говорит Барб. — Итак, что вы хотите?
— Отформатируйте ее, — говорит Зердана. — Полностью.
Сол чувствует, как горячие слезы текут по его щекам. Ему — девочке в теле которой он находится, — страшно.
— Не надо, — шепчет Сол.
Барб не смотрит на него.
— Это обойдется вам в серьезную сумму, даже с учетом моих скидок.
Зердана надменно смеется и щелкает пальцем.
— Я заплачу любую цену. Крассы всегда платят и воздают всем по их заслугам.
— Превосходно, — урчит Барб. — Теперь уточним задачу. Что значит отформатировать полностью? Что вы хотите убрать из ее памяти?
— Все! — Зердана хлопает в ладоши и дует в них. — Чтоб ее голова была чиста как пустыня Хаким.
— Тогда вы получите идиота, человеческий овощ, — пожимает плечами Барб. — Вы хотите избавиться от нее? Проще нанять вольных акифов и…
— Нет, в том-то и дело, понимаете? — голос Зерданы звенит. — Она должна жить. Жить! Нужно полностью стереть ее личность, изгнать из этого тела все, что было в нем, оставить пустую оболочку. Я говорю не только о фактической памяти из жизни, но об эйдетической и сенсорной памяти — чтобы она забыла все свои навыки, умения, все, с чем имела дело. Чтобы ничто в ее словах, жестах, ужимках не напоминало о ней прежней. Мне нужен автомат, вроде биона.
Барб заинтересованно щурится, потирая подбородок пальцем. Он делает несколько затяжек из кальяна и окутывает себя душистым облаком дыма. Когда завеса рассеивается, он говорит:
— Кажется, я понял, госпожа. Но учтите, что определенные участки коры головного мозга невозможно очистить без повреждений.
— Сделайте все, что можно, — устало говорит Зердана. — Я хочу, чтобы она смотрела на меня пустыми глазами автомата. Мне нужна человеческая оболочка.
— Это сделать можно.
— Барб, мне нужна гарантия. Я готова выдать вам премию, но чтобы все было сделано по высшему классу.
Барб меняется в лице. Ехидство и благодушие исчезают с него, уступая место серьезности.
— Вы получите автомат. Приходите завтра в это же время. Девочка будет здесь.
— Замечательно. Она ваша. — Зердана встает, делает движение к выходу, но поворачивается и подходит к Солу. Присаживается на корточки, долго, внимательно смотрит в его заплаканные глаза.
— Скоро ты умрешь. Не физически, а ментально. Но разницы почти никакой. Ничего не хочешь мне сказать?
Сол молчит. Зердана довольно улыбается.
— Мы уничтожили твой род и всю твою семью. Мы стерли все упоминания о вашем отродье из Детских хроник. Твой дом принадлежит другим. Все твои вещи сожжены. У тебя не осталось ничего, кроме памяти. Но скоро исчезнет и она. Исчезнешь ты. Ты забудешь свое имя, свою жизнь, саму себя. Ты станешь вещью. Моей вещью, сучка. Ну что? Ничего не хочешь сказать мне на прощание?
Девочка, в теле которой пребывает Сол, топит лицо в ладонях, ее душат слезы, ей страшно, страшно и одиноко, потому что она понимает, осознает свою участь.
— Жаль. Я думала, в тебе есть хоть капля крови Матери. Прощай, ничтожество.