И все это происходило в полнейшей тишине.
— Что это? — шепнул он.
Шепот казался оглушительным криком. Демискур повернул к нему лицо, полное ужаса. Гранд словно увидел призрака. Лицо его стало мертвенно-бледным, губы посерели. Вдруг Сол заметил страшную вещь.
Голова Демискура деформировалась. Это было жуткое зрелище. Его череп словно утратил твердую структуру и превратился в подвижное желе, и голова вспучивалась в правой части лба. Одновременно менялись глаза — они вытягивались вперед, утрачивая форму шаров и превращаясь в стебельки, как у некоторых инсектов. Одна рука укоротилась, вторая удлинилась. Сол зажал рот рукой, чтобы не закричать. Похожие метаморфозы происходили со всеми членами экипажа.
Это походило на кошмар, предельно реальный, но невозможный, никак не возможный в действительности. Сол заметил, как кренится, корежится палуба судна. Предметы утратили жесткость, все плавилось как резина в раскаленной печи — металл, камень, людские тела…
Солу вспомнилось эхо из стертого прошлого — глава из учебника по географии. Там говорилось про неизвестные моря за Барьером. Несколько древних путешественников навсегда исчезли за ними, а те немногие, что смогли вернуться либо сошли с ума, либо вскоре опять пропадали. Они рассказывали о невероятных вещах, о том, что небо и зыбь в тех морях меняются местами, что воронки достигают центра планеты, а волны так велики, что касаются неба.
С тех пор моря за Барьерами стали называть Запретными. Ни один человек не сунулся бы туда в здравом уме.
Не в силах выдерживать эти жуткие видения, Сол опустился на палубу. Рядом распласталось нечто, бывшее минуту назад Демискуром — крабообразное страшилище, на которое невозможно было смотреть без содрогания. Сол вдруг понял, что сам наверно выглядит не лучше. При мысли об этом ему тут же захотелось посмотреть на свою руку, на свое тело, но он усилием воли отвел взгляд и уставился на ближайший ползучий конус. Теперь он напоминал щупальце, которое словно бы ласкало небесное подбрюшье и — странное дело — будто вливалось в него. Между зыбью и небом словно выросли десятки пуповин, по которым должно было что-то перемещаться. Но что?
Сол прикрыл глаза.
Немногие звуки тоже исказились, приобрели эхо, становились ниже или выше, растягивались и сжимались, как и пространство вокруг. Сол стал считать секунды, чтобы успокоиться. Но и со временем творилось неладное.
Биение собственного сердца казалось невероятно медленным, как мерные удары огромного колокола, с долгими, гулкими паузами. А потом резкий переход, и в груди словно бы застучала дробь. Мир то застывал в тягучей медлительности, то разгонял свое движение до таких темпов, что щупальца конусов дергались и извивались, будто от электрических разрядов.
Сол закричал.
Из глотки донеслось гулкое, нечеловеческое завывание. Сол сжался, попытался втянуть в свое амебоподобное тело щупальца, лапки, хоботы, которыми оброс и вжался мордой или тем, во что превратилось его лицо, в пол.
Эта агония длилась, как горячечный бред. Без времени, без надежды.
Сол будто попал в ад.
Инферно.
Из полусонного состояния его вышиб сильный спазм и последовавший за ним позыв рвоты. Сол перекинулся через борт и изверг из себя весь скудный запас, каким располагал желудок. Вывернувшись наизнанку, он бессильно опустился на пол. Во рту жгло от желчи. Сол проморгался и осторожно осмотрелся.
Миру вернулись нормальные свойства. Но бывший экипаж «Пиявки» находился в крайне разбитом состоянии. Офицеры и матросы вповалку лежали на палубе, погруженные в тяжелый сон. Немногие пытались встать и неуверенно, шатаясь, шаркали в тень, подальше от злобного солнца. Тут и там слышался слабый, жалобный стон. Над палубой витали запахи нечистот и блевотины — кто-то не смог сдержаться.
Что-то крепко вцепилось в руку Сола. Он с ужасом посмотрел туда, ожидая увидеть мерзкое щупальце, но это была всего лишь человеческая рука — рука Демискура.
— Жив?
Сол кивнул. Сил говорить пока не было. Демискур кое-как подполз к нему и уселся рядом, прислонившись спиной к перилам. Так они и просидели, наверное, с час, прежде чем смогли собрать остатки сил и завязать разговор. Большая часть команды к этому моменту худо-бедно очухалась и пыталась вернуться к нормальной жизни. Зазвучали первые команды. Оказалось, корабль вынесло в дрейф, и сейчас надлежало определить его местоположение и проложить новый курс. Орманд принес Солу с Демискуром по кружке теплой воды. В утробе корабля после многих попыток завелся и глухо зарычал двигатель.