Стивен прикрыл глаза, вздохнув. Он прошелся пятерней по зализанным волосам, изъеденным сединой. Брюс же устало откинулся на спинку кресла, блаженно вытянув ноги. Сложная ведь работа у мужиков, устать не грех.
— Пиздец какой-то, — пробормотал Беннер.
— Чем ты там занимался всю ночь? — спросил Стивен, приоткрыв глаз.
— Я не дрочил, — выпалил Брюс.
— Я понял, — Стрэндж цокнул языком, — я про то, что ты выяснил.
— Ну, смотри, я бы сказал, что в крови зомби отсутствуют те вещества, которые можно было бы взять за основу, — пояснил Беннер, — ты понимаешь, о чем я?
— Конечно, — нейрохирург уверенно кивнул, — любая вакцина, чтобы работать, обязана обладать компонентом, который боролся бы с болезнью, на которую направлено лечение.
— Верно, — Брюс согласно мигнул глазами, — и нам нужно его как-то достать.
— Это самая главная проблема, как я понимаю, потому что возможностей у нас не много.
— Дело даже не особо в этом, — Беннер покачал головой, — а в том, что обычно подобного рода основы для вакцин хранятся в специальных холодильниках. Даже если мы найдем нужную лабораторию, это может нам ничего не дать, поскольку вещества окажутся просто испорченными.
— Значит, нам нужно его либо создать, либо где-то обнаружить, — сделал вывод Стивен.
— Именно.
— Слушай, — неожиданно неуверенно начал Стрэндж, — ты же в составе Мстителей, верно?
— Ну, — не понял Брюс, — верно.
— У вас же мутант на мутанте сидит и мутантом погоняет, — начал его собеседник, — они же неспроста такими стали, да?
— Из, как ты выразился, «мутантов» на базе только я и Стив, — со знанием дела сказал Беннер, — но свою кровь я не дам. Это может дурно кончиться. Но ты неплохую идею подкинул, слушай. И как я сам до этого не додумался?
— Получается, что нам нужно взять пробу крови Роджерса.
— Получается, что так, — Брюс развел руками, — хочется верить, что сыворотка Суперсолдата подойдет. Ну будут все с горой мышц ходить? Ну что теперь?
— Главное, чтобы мозги человеческие не жрали.
— Говоришь на языке фактов, — Беннер улыбнулся.
— Иначе не бывает, — Стрэндж усмехнулся, — кофейку?
— А давай, — задорно сказал Брюс.
Нейрохирург поднялся с кресла, побудив собеседника сделав то же самое. Они покинули «зону отдыха» и направились на кухню, где вечно кипела жизнь, а работа спорилась.
Комментарий к 13. Мальчик из Кони-Айленд
Название является отсылкой к песне Pyrokinesis — Девочка из Кони-Айленд.
P.S: снова благодарю за ПБ, потому что я регулярно бью себя по лбу, когда исправляю то, что вы отмечаете. Самой стыдно, правда:(
========== 14. Мертвые души ==========
Комментарий к 14. Мертвые души
Imagine Dragons — Friction
Когда выберешься,
Скажешь, что мне делать?
Потому что я делаю всё неправильно.
Полная луна всегда светила ярко. Она серебристым блюдцем нависала над городом. Над лесопарками. Казалось, еще немного, и завоют волки. Но никаких волков. Только шорох кустов и веток.
Только эхо, что пролетало над елями, соснами и кронами деревьев.
Только…
— Нет! — отчаянный детский вопль, — нет-нет-нет.
Снова шорохи. Зашелестели зеленые листья, которые в ночном свете казались едва ли не черными. Густой летний воздух отдавал пылью и будто лесной смолой.
— Уходите! — девичий крик дребезжал.
Девичий. Крик. Дребезжал.
Крик, который переходил в истеричные завывания. Перетекал, как та самая смола, что сочилась из деревьев.
Маленькая девочка бежала по лесу. Похоже, ее синенькое платьице развевалось на ветру, а темные кудри подпрыгивали из-за бега. Быстрого, боязливого. По пухленьким детским щекам текли соленые слезы, бусинами срывавшиеся с длинных темных ресниц. Маминых. А глаза глубокие, папины.
— Пожалуйста! — оглушительное всхлипывание.
От такого только кровь в жилах стыла. Или стекала с челюстей стаи рычавших тварей, что бежала за малышкой.
Шух.
Шух-шух.
Шух-шух-шух.
Опавшие листья, лежавшие на земле с прошлой осени, шуршали под крошечными ножками, обутыми в некогда шикарные туфельки.
— Нет!
Очередной вопль прервал всепоглощающий рык. Сразу несколько голосов. Некоторые были чуть выше остальных, а потому, казалось, принадлежали женщинам.
Когтистые пальцы впутались в аристократичные волосы. И резко дернули их обладательницу вниз. Прямо на сырую землю. Черную, как кроны деревьев и беззвездное небо.
— Пустите!
Но никто не отпустит.
Никто.
И никто не услышит этот крик, тонувший в ночи. Ни одна живая душа. Ведь вокруг девочки все уже давно мертвы. Их души мертвы, а плоть осталась жить. Осталась жить памятником, сотканным из кожи, костей и крови.
— Больно!
Зубы вонзились в тоненькую ножку. И потекла кровь. Сначала будто ручейком, сбегавшим по икре. А затем рекой, когда две руки полоснули по телу.
— Папочка, помоги! Папочка! Спаси!
Слова тонули в слезах. Всхлипывания были громче.
Снова шорох крон и листьев, перемешавшихся с землей и густыми волосами.
Шух.
Шух-шух.
Мгновение, и плач стих. Потому что на смену ему пришло громкое чавканье. Маленькие нежные ручки с хрустом оторвали от хрупкого тела. Слезы застывали на кукольном лице, оставляя блестящие дорожки.
Папочка не помог.
Папочка не спас.
А воздух все еще пах смолой.
***
Летом окрестные парки Нью-Йорка буквально цвели и пахли. Стоило отъехать от города, как разнообразие живности возрастало едва ли не в геометрической прогрессии. Еноты, опоссумы, медведи. И главное — олени.
А почему главное? Потому что на календаре десятое августа. День рождения Питера Паркера. Все еще не уловили связь между оленем и восемнадцатилетием Паучка? Ну, подумайте хорошенько. Старк, олень, днюха Питера…
Короче, никаких звонков другу и «пятьдесят на пятьдесят». Все проще пареной репы: Тони — любитель делать хорошие подарки, а Паркер — любитель от них отказываться. Но теперь отказаться возможности у него не было, а потому Клинт и Наташа с самого утра протирали жопы на мотоперках, катаясь от одного леса к другому в поисках рогатого животного.
Потому что Старк сказал усраться, но вернуться с тушей, чтобы устроить Питеру пир.
Так что Хоукай с подругой теперь обивали лесные пороги в поисках нужного зверя. И это вместо того, чтобы заниматься нормальными делами.
— Ебать ее в корыто, — выругался Бартон, когда очередная ветка чуть не ткнула в глаз, — да блять!
Следом он почти почти угодил в канаву, оступившись. Наташа вовремя придержала спутника за руку. Ее тонкие, но уверенные пальцы обхватили плотную куртку, а затем так же быстро отпустили.
— Твою бабку, Клинт! — вспыхнула Романофф, — тебе вроде не пять лет, а сорок шесть, но под ноги смотреть ты так и не научился.
— Да я уже больше так не могу, Нат, — едва ли не зашипел Бартон, сердито дернув плечом, — мы в очке дьявола, слышишь? А все почему?
— Ну, почему?
— А потому что Тони ебанутый! Он ебанулся, ты понимаешь? — видит черт, Клинт был похож на любителя конспирологических теорий, — Старк на старости лет пизданулся, я нас поздравляю, Нат! И, если ты не заметила, мы сейчас катаемся по обосранным Богом лесам и ищем чертового оленя, потому что Тони захотел сделать своему ахуенному другу подарок. А Питер, я напомню, сейчас пребывает в не ебаться каком крутом состоянии под кодовым названием «жру мозги и мне похуй».
— Клинт, — Романофф развела руками, — что ты предлагаешь?
— Послать его нахер и все, — огрызнулся Бартон, оглядываясь, — да хули я тут смотрю вообще, всех зверей перепугал наверняка.
— Я понимаю твои чувства, — Наташа вздохнула, сложив руки на груди, — и я точно так же понимаю, что мы могли бы сейчас заниматься чем-то более полезным, потому что осень уже на пороге, но и ты пойми, пожалуйста, что Тони нужна помощь. Вы ведь с ним почти ничем не отличаетесь. Хочешь — верь, хочешь — нет, но это так. Что бы ты делал, если бы узнал, что кто-то из твоей семьи не умер? Что кто-то обратился в зомби? Лора? Или, например, Купер? Вот что делал бы ты?