Именно любит, а не любила. Но не настолько, чтобы сожрать. Хотя кто ее теперь знает.
Стоило Питеру откушать, как Старк сунул ему в брюки добытую максимально безболезненным способом дичь, а затем привычно подхватил на руки и молча взмыл в небо. Теперь-то он знал, куда лететь.
Выучил уже.
Буквально за одно посещение гребаного зоомагазина.
А за время полета не пронеслось ни одной лишней мысли, кроме воспоминаний о том, как Старк заботливо заделывал дыры в витрине, надеясь, что ветер по ночам не будет так сильно гудеть. Он же свято верил, что дочке не все равно.
И еще он свято верил в то, что девочка никуда не убежала. С маячками-трекерами же не вышло, потому что Старк бросил эту затею еще тогда, когда Питер очутился на базе.
Пожалуйста.
Сердце заныло даже от малейшего предположения, что она могла исчезнуть. Тони уходил в прошлый раз со слезами на глазах, оборачиваясь.
Он не вынесет, если придется искать Морган снова. Да, мужчина знал, что найдет в любом случае, ведь у него есть шикарная ищейка по имени Питер, которая сделает все, что попросят, но страх все равно присутствовал. Наверное, это абсолютно нормально для любого родителя. Даже если знаешь, что переживать за ребенка не надо, все равно волнуешься.
Хотя какое нахуй «абсолютно нормально»?
То, что Морган превратилась в зомби — абсолютно, блять, ненормально. Паранормально, если хотите.
Ладно. Спокойно.
Сцепив зубы, Старк приземлился на землю, поставив Паркера на асфальт, как фарфоровую куколку. Прежде чем отпустить его, Тони вытащил пернатые трофеи из карманов.
И сердце дрожало, пока броня цокала по дороге, продвигаясь к тому самому зоомагазину. Питер, естественно, шел следом. Сглотнув и шумно вдохнув, мужчина толкнул дверь, отчего колокольчик призывно зазвенел.
Все те же стеллажи, клетки, пачки корма, игрушки и костюмчики для собак, наполнители для кошачьих лотков. Ничего не поменялось.
Ничего, словно…
Словно время замерло. И об обратном свидетельствовали только длинные волосы, струившиеся по белесым плечикам, замершим напротив посеревшей от пыли когтеточки.
Не ушла.
— Морган, — оборонил Тони, деактивировав шлем, — ты у меня такая шустрая, я уж подумал, что ты убежать успела, а ты еще тут, принцесса?
Мужчина неторопливо зашагал к дочери, щелкая просыпавшимся наполнителем.
— Мамина красавица, — голос предательски дрогнул.
А «мамина красавица» медленно повернулась к Тони передом. И в ее лице не было ничего человеческого, кроме пухлых детских щечек. Только гребаный осоловелый взгляд и бесконечная ярость.
Жесть, блять.
Пока Старк пытался перевести дух, Питер поравнялся с ним, а затем и вовсе вышел вперед, загораживая собой. Но он задвигался к девочке настолько стремительно, что мужчине пришлось остановить его, хлопнув ладонью по плечу. Паркер качнулся безвольной куклой.
Тони не сразу понял, что, когда он стал опускаться, чтобы положить добытое на пол, Морган рванула к нему, желая напасть. Об этом свидетельствовал детский визг и вытянутые руки с отросшими окровавленными ногтями.
И Питер, выросший перед озверевшей Морган, подобно глыбе. Старк прирос к земле, когда понял, что Паркер принялся его защищать. Не опять, а снова.
Защищать, блять! Зомби человека. Это до сих пор не укладывалось в голове.
Паучок опустил ладони на плечики Морган, не позволяя ей пройти дальше. Ее маленькие ручки хватались за ноги парня, ногти царапали штаны, вспарывая ткань. А у Старка в горле застряли какие-то ругательства и желание научить Питера уму-разуму.
Паркер быстренько, насколько это было возможно, обошел девочку и стал держать ее уже сзади, чтобы она не могла попасть по ногам. А сам принялся смотреть на Тони своим фирменным стеклянным взглядом.
Старк смотрел на свою дочь и своего протеже, который пытался обезопасить его.
И понял, что он в общем-то в пизде.
========== 20. Горячая кровь ==========
Комментарий к 20. Горячая кровь
Coldplay — Hymn For The Weekend
О, ангелы, посланные с небес,
Я чувствую, как она течёт в моей крови.
Жизнь — это выпивка, твоя любовь вот-вот
Заставит звёзды загореться на небе.
Она накрыла меня своими крыльями.
Когда мне было так тяжело.
Нас опьянила симфония,
Когда мне было всё грустнее.
…
А потом мы пронесёмся по небу.
Небо было удивительно чистым: ни облачка, ни перышка, ни птички. Солнце буквально слепило, но оно не выжигало глаза. Нет. Оно ласкало кожу и будто обнимало.
Безмятежно.
Воздух был кристально свежим. Даже легким становилось радостно. Это не пыльный и тошнотворный Нью-Йорк. Это место, где витал аромат чего-то терпкого, сладкого, как мед.
Что?
Тони опустил взгляд вниз и увидел, что его ботинки буквально утонули в неоново-яркой зелени. Травинки облизывали грубую подошву, поглощали носки обуви. А возле пятки колыхался одуванчик.
Подул мягкий бриз. Будто где-то рядом было море, зазывавшее к себе. И белесый одуванчик разлетелся, окутав Старка пушистыми семенами.
Вдали мелькали желтые головы аккуратных цветочков. Аккуратных, а значит, это не подсолнухи. Пятилистные, яркие, невинные. Хрупкие. Жаль, что мужчина не знал их названия.
Это желтое озеро перемешивалось с другими: фиолетовым, розовым и белым. Кустики маленьких цветочков напоминали сахарную вату. Они росли так близко, что обнимались друг с другом.
И с лиловыми колосками, отдаленно напоминавшими сирень. Но это точно не сирень, потому что она более яркая.
Тони сделал шаг.
И в небо взмыли сотни цветастых стрекоз: зеленые, голубые и розоватые. Полосатые осы и пушистые шмели.
Пушистые, как колоски неведомых цветов, что перышками болтались на ветру.
Оранжевое море, алое, коралловое, синее. Яркое.
И вдруг подошва наступила на беззащитный белый цветочек с желтой сердцевиной. Ромашка.
— Мистер Старк?
Тони пошатнулся от испуга, ведь голос прозвучал, как гром среди ясного неба. Мужчина вскинул голову и встретился взглядом с чужим, до боли знакомым.
Родным.
Твою мать.
Питер сидел посреди круга из наивных ромашек, поджав под себя ноги по-турецки. Ладони покоились на острых коленках, а сам юноша ярко улыбался. Солнечно.
Как человек.
Не зомби.
А Питер Паркер. Тот самый мальчик из Квинса, который хотел быть лучше и сильнее всех, который хотел спасти мир даже тогда, когда это казалось невозможным.
Тот самый мальчик, который прыгнул бы в жерло вулкана за Тони. Для Тони. Чтобы тот в него поверил.
Тот самый мальчик с белой, как снег, кожей и непокорным нравом. Человек.
— Питер, — на выдохе.
— Присядете, мистер Старк? — Паркер неоднозначно махнул рукой.
Тони безмолвно выполнил поступившую просьбу, повторив позу парня. И оказался прямо напротив. Глаза на уровне чужих, юных.
— Мне столько нужно тебе сказать, а я даже не знаю, с чего начать. Столько всего изменилось.
— Я знаю, — Питер опять улыбнулся. Опять, — вы мне все расскажете, когда придет время. Верно?
— Верно, — Старк выдохнул, сдавшись. Паркер четко дал понять, что говорить о соплях он не хотел, — а ты как тут оказался? Или на этот вопрос ответ тоже нельзя получить.
— Можно, — юноша отпустил короткий смешок, — но это неважно.
— Тебе весело, да? А вот мне нихрена не весело, Пит, — процедил Тони. Он не хотел злиться, но так получилось, — что бы ты чувствовал, если бы был на моем месте?
— То же самое, — Паркер, подумав, хмыкнул, — и мне невесело. Я живу внутри вас, поэтому я все понимаю.
— Но ты все равно меня оставил, — мужчина покачал головой.
— Я никогда не уходил, мистер Старк.
— Нет, Питер, — отрезал Тони, — ты ушел. Ты ушел.
— Значит, я вернусь, — уверенно парировал Питер, — вернусь.
— Когда?
Голос, полный надежды, утонул в медовом ветру, разметавшем по полю пушок одуванчиков.