Неизвестно, сколько времени прошло, пока чья-то рука мягко легла на плечо. Как ни странно, это прикосновение успокоило ее.
Все реже всхлипывая, Катенька села на кровати, спиной к входу и, вспомнив, что на ней нет пижамы, обхватила себя руками. Не оборачиваясь, попросила:
— Выйдите, пожалуйста. Мне надо одеться.
— Хорошо, — ответил молодой женский голос. — Только не реви больше.
Удивленная, Катенька обернулась и увидела, что рядом с нею на кровати сидит молодая женщина, не внешностью, но выбором стиля одежды, иными неуловимыми нюансами, похожая на мать. Да, они были совершенно разные внешне и по возрасту, но что-то роднило их, возможно прическа, или строгий деловой костюм, подобный костюмам, любимым матерью при жизни, как и цвет надетых на женщине пиджака и облегающей, почти до колен, юбки. Хотя, скорее всего, взгляд, внимательный и цепкий, но и добрый одновременно.
— Вы кто.
— Я помогу тебе освоиться у нас. Научу тому, что тебе необходимо знать для начала…
— Как вас зовут? И у кого это «у вас»?
— Меня не зовут. Я сама прихожу, — улыбнувшись, ответила незнакомка.
Увидев, что Катенька не удовлетворена и даже обижена ее ответом, женщина более мягким тоном сказала.
— Успокойся. Все я тебе расскажу. У нас много времени впереди, если, конечно, ты не захочешь назад в детдом… И вообще, ты будешь собираться? Или тебе здесь понравилось?
— Собираться? — искренне удивилась девушка.
Вскочив с кровати, она быстро оделась и, вслед за незнакомкой, вышла в коридор. Уже на пороге женщина чуть придержала ее и, посмотрев в глаза, сказала:
— Меня зовут Юлия. Тебе будет лучше пожить пока у меня. Ты не против?
— Конечно не против. Я очень не хочу в детдом. Честно!
Глава 2
Подмосковный лес скрывал от посторонних глаз такой же старинный как и взорванный, только каменный, особняк, напоминавший Стасу замок с привидениями из детских сказок.
Сейчас самое главное привидение было в скверном расположении духа, и это его состояние длилось с краткими перерывами уже несколько месяцев. Приступы меланхолии сменялись вспышками бестолковой, по мнению искушенных подчиненных, суетой, чтобы затем вновь плавно перейти в запой с последующей депрессией.
Поднявшись на второй этаж, Стас Горяев застал Дурова в самом мрачном настроении, какое он мог себе представить. Казалось, ничто не изменилось с момента поспешного бегства из периферийного города, по их сводкам проходящего как «Туров», несмотря на то, что заштатный областной центр преподнес им массу неприятностей. Дуров восседал в удобном кресле возле камина. Рядом на миниатюрном столике, выполненном в японском стиле, красовалась бутыль его излюбленного коньяку и две рюмки. Стас мимоходом обратил внимание на то, что старый разведчик изменил своему принципу «во всем и всегда» и позволил себе недопустимый ранее «моветон», а именно хлестать марочный коньяк из водочных рюмок.
Генерал не заметил вошедшего помощника, продолжая наблюдать коньяк на просвет на фоне бившегося в камине живого огня. Недоумевая о причине вызова, Стас, нарочито неуклюжим громким стуком двери обратил внимание шефа на свой приход. Предчувствия рисовали самые мрачные перспективы, начиная от столь же срочного, сколь и бесперспективного, непродуманного задания, до обвинения в некомпетентности и возложения вины за провал с последующим перемещением под полюбившиеся Дурову сосны.
Наконец Сергей Дмитриевич соизволил заметить присутствие подчиненного в кабинете и вялым жестом указал на кресло напротив. Не глядя, генерал плеснул в рюмку коньяк и придвинул Стасу.
— Сосну вкопали? — ни с того, ни с сего спросил он, совсем сбив с мысли подчиненного.
— Какую? — немедленно отреагировал ошеломленный Стас, через мгновение мысленно обозвав себя тупицей, вспомнив, что Дуров отдал распоряжение вкопать под окном кабинета сосну, подобную росшей во дворе взорванного туровского особняка. — Да, Сергей Дмитриевич, еще вчера.
— Спасибо, уважили старика. Уж простите маразматика. Сентиментален стал.
Стас невольно напрягся. Такой тон с самообвинениями не предвещал ничего хорошего.
Внезапно его взгляд встретился с цепким и холодным взглядом Дурова, и Горяев понял, что шеф пришел в себя и вновь в его голове включился холодный и расчетливый компьютер, бросающий на игровой стол человеческие судьбы подобно шулеру, тасующему карточную колоду. Надолго или нет, но пора неопределенности миновала. Стас внутренне подобрался, поняв, что с сего момента оплошностям прощения не будет, и такая вольность как просроченный доклад о выполнении, не говоря уж о неисполнении приказа, не будет оставлена без наказания.
— Итак, юноша. Оставим несведущим обывателям оправдания и убедительные доводы. Мы, как профессионалы, должны констатировать факт: нас поводили мордой по батарее… Как там поживает наш оперок?
— Снайпер выполнил приказ… — настороженно ответил Стас.
— Но промахнулся. Я краем уха слышал, жив, курилка. Более того, скоро у нас в Москве объявится.
— Вы не давали команды…
— Думать самостоятельно не пробовал? Говорят помогает. В особенности если шеф сошел с ума. Слава Богу, временно.
— Помогает временно? — позволил себе шутку Стас.
— Отсрочивает разрыв задницы на немецкий крест… — зло буркнул Дуров, но, тут же изменив тон, в своей обычной манере спросил: — Действительно хрен забил, или притворяешься?
— Притворяюсь, шеф. Я его отслеживаю с самого момента выстрела. Знаю палату где лежит, имена врачей и сестер… Не знаю лишь ваши планы в его отношении. Прикажете завершить начатое?
— Заставляешь повторяться…
— Вопрос риторический. Мог стереть его в любой момент, несмотря на охрану. Только решил своим сирым умишком, что взамен нового пришлют. Ищи его потом. А этот вот он. На виду.
— За что тебя ценю, так это за умение красиво болтать… Шучу. Ты прав. Это только первый раунд. И он — слабое звено в их построении. Именно потому, что нам известен… Чему улыбаешься?
— Да так, — раздумчиво произнес Стас, — метаморфозы правят бал. Я просто вспомнил симпатичную чемпионку, ставшую ведущей этой программы. Какой ею создан образ! Какая хрестоматийная, классическая стерва! Чего стоит один этот мерзкий голос — «вы слабое звено»!
— Причем здесь эта девчонка?
— Сама по себе не при чем. Прецедент. На ровном месте создан образ, завоевавший свою аудиторию, ему верили в свое время, появления ждали вновь и вновь. Тема из ничего. Будь она иной, славной и мягкой, не было бы шоу… Я аплодирую создателям…
— Сбрендил? Или задумал что?.. Поясни… — спросил Дуров заинтересованно.
— Есть человек. Служака. Герой. Медальку ему, слышал, вручат. Образ… Хрестоматийный. Холодный разум, горячее сердце, чистые руки…
— Короче излагай, нахрен эти бредни…
— При определенных усилиях из него можно сделать идола. СМИ могут все. Сами признали четвертой властью…
— Ты совсем с ума сошел? Еще финансирование запроси на эти мероприятия… своими руками делать рекламу врагу!.. Делом лучше займись. Отработай его по полной, информаторами обставь… Мне нужна любая информация по нему и по тому, чем он занимается. Не надо строить воздушных замков. Надо делом заниматься. А ты прожекты пишешь.
— Воля ваша, шеф. Я обставлю его. Только борьба с одним функционером не есть лучший метод войны с системой. Если через него…
— Не учи отца… Я таких как ты делал, когда тебя в проекте не было…
— Воля ваша, шеф. Какие будут указания?
— Любой его шаг на контроль. Контакты, связи, планы… отъезды — приезды. Все… Даже какую он девку кадрит. И никакой инициативы. Она наказуема… Иди… Да, потренируй молодежные группы. Тезку своего, из местных направь… Пусть пошарахаются по городу. Поскандалят. Легкий бардак для распыления сил не помеха. Мне нужен результат. Говорят Центр послал сюда какое-то тело… Что-то вроде проверяющего. Будет, гадюка, носом рыть и землю грызть, что бы доказать какие мы лопухи. Так что дай мне результат…