— Понял. Лучшее они напоследок приберегли. Этакий «засадный полк»… Значит так. Давай не будем ошибок повторять. Раньше девяти месяцев ребенок будет недоношенным, или вообще не будет его. Давай затихнем и осмотримся. Нам нужно практически заново воссоздавать сеть в Туровском регионе, чистить сеть здесь. Сергей Дмитриевич делал упор не на профессионализм, а на массовость. Это чревато утечкой информации. Если мы не смогли сорвать выборы, надо осложнить жизнь новому главе страны. И именно тогда, когда ему уже пора выполнять предвыборные обещания. У нас есть год. Это, на самом деле, для того что нам предстоит, очень мало. Спешка нужна только при ловле блох, как здесь говорят, однако и на раскачку времени нет. Кто этого не поймет, с тем мы расстанемся… А идея с «Фениксом», черт возьми, была действительно хороша. И еще. Меня очень волнует эта девочка. Не сама по себе, а то неизвестное, что стоит за ней.
— Я уделю ей особое внимание… И… шеф…
— Ну?
— Поднял архив… Так вот, в Турове зафиксирован контакт похожей по описаниям девушки с нашим оперком, этим недобитком Берестовым… Если это так, если это действительно она…
— А вот это ты мне и установи в первую очередь. Иначе можно все прозевать и прохлопать ушами.
Глава 5
Кабинет ничем не отличался от многих подобных ему помещений, занимаемых армейскими начальниками. Разве что подбор книг в многочисленных книжных шкафах нарушал привычное профессиональным военным спартанское однообразие.
Книг было много, здесь находились как служебная литература, так и художественно-публицистическая и, даже, научные издания на разных языках. По подборке и расстановке томов заинтересованный наблюдатель мог определить, что книги в этом кабинете не для красоты, скорее — одно из постоянных пристрастий нынешнего хозяина помещения. Да и сам подполковник Рысин мало походил на обычного «кабинетного» руководителя. Классический «русак», моложавый и подтянутый, Николай Петрович во времена Холодной войны проходил службу в одной из бригад специального назначения ГРУ ГШ. Он до сих пор не решил для себя, повезло ему или нет, когда, благодаря помощи более удачливых коллег, его перевели на преподавательскую должность в военное училище, и он не разделил судьбу многих «сокращенных» (а точнее вышвырнутых системой на улицу) коллег. В настоящее время он тихо-мирно преподавал тактику. Подполковник скрывал ото всех свою скуку, служебные обязанности выполнял автоматически, понимая прекрасно, что находится, так сказать, не на своем месте.
Сейчас на него нахлынули воспоминания о той, старой жизни. Причиной ностальгии был сидящий перед ним генерал-майор. Высокий, с грубыми чертами лица, Владислав Мокошин, его старый друг, один из тех, кто, будучи в свое время таким же подполковником, не дал Рысину пропасть в постсоветской круговерти и помог остаться в кадрах Вооруженных Сил. Пусть и лишенным любимой работы.
Рабочий день закончился, и они вспоминали прежние дни за рюмкой коньяку с чистой, так сказать, совестью. Сославшись на отсутствие времени, Мокошин отказался от приглашения Рысина заехать к нему, и поэтому Николай Петрович чувствовал, что генерала привело к нему не только желание навестить старого друга, а какое-то дело, причем настолько деликатное, что обычно прямолинейный и решительный, он никак не найдет в себе силы перейти к сути проблемы.
— Владислав Викторович, ты чего такой смурной? — спросил, наконец, Рысин, решив дать Мокошину повод для перехода к деловой части их разговора, — Гнетет что? Не в гости же ты ко мне всего на час через всю Москву, извини за выражение, перся? Так в гости не ездят.
— А почему бы и нет, — Мокошин попытался свести к шутке прямой вопрос друга, — проницательный ты мой…
Он помолчал. Затем, видимо решившись, достал из папки фотографию и протянул Рысину.
С фотографии на подполковника смотрела, улыбаясь, совсем юная девушка.
— Красивая, чертовка! Однако я женат! — вопросительно глянув на Мокошина, попытался пошутить Рысин…
По виду своего гостя он понял, что в данном случае шутка не к месту и замолчал, справедливо полагая, что ему, наконец, объяснят суть вопроса.
— Уж кто-кто, а я это знаю, — смягчая неловкую паузу, сказал генерал, — на фото — Вероника Ракитина. Дочь полковника Ракитина. Ты его помнишь. Вы, кажется, даже, было дело, вместе работали.
— Насколько я помню, девочке должно быть около 17 лет. Когда я впервые встретился с ее отцом, она была совсем малявкой. Причем здесь я?
— Ей действительно шестнадцать. Без малого семнадцать. Тем не менее, она очень хороший специалист в области древних языков.
— ???
— Её мать, Людмила Ракитина, доктор исторических наук. Она и учила всей научной премудрости дочь с детства. Тем более у девчонки талант в этой области и она охотно тянулась за матерью. Ей самой было интересно.
— Ну, естественно, — усмехнулся Рысин, — за отцом девчонке не потянуться, да и не позволили бы. Все это очень интересно, однако я, убей Бог, не понимаю, причем здесь все-таки я?.. Какая связь между моей скромной персоной и научными талантами юной Ракитиной?
Мокошин поморщился и взмахнул рукой, прерывая друга.
— Ты не бузи. Дослушай. Ракитин убыл в… — он запнулся, — командировку. Служебную. Мать девочки также собирается в экспедицию. Что-то там копать. Я как друг семьи несу за Веронику моральную ответственность. Поэтому с удовольствием бы отправил оставшееся на мое попечение чадо с матушкой в тайгу.
— Ну и…
Снова нетерпеливый жест рукой.
— Ты, Петрович, шустрый стал, на училищных-то хлебах. Я же не для того, чтобы похвалить Ракитиных к тебе… Как это ты?.. «перся». Помощь твоя нужна.
— Уговорить поехать? — искренне удивился совсем сбитый с толку Рысин.
— Нет. Ты дослушаешь, или нет?
Помолчали. Мокошин с укоризной глянул на друга и продолжил:
— Если все разъедутся, то девочка останется одна дома. Я физически не в состоянии присматривать за ней. Она, конечно, не маленькая. Но в том то и дело. Хотя она и сама в экспедицию рвется. Так что не в этом суть…
Мокошин закурил, придвинул пачку Рысину.
— Первыми обратили внимание особисты. Говорят, что в последнее время вокруг нее крутятся какие-то подозрительные личности.
— Что, завела сомнительных друзей, и ты опасаешься…
— Девочка умная, я за глупости с ее стороны не опасаюсь. Боюсь, что это может быть связано с командировкой отца.
— И ты ее в лес?
— А что прикажешь делать? У нас нынче не домострой. Косу на кулак не намотаешь и в чулан не сведешь. Чадушко беспокойное, самостоятельное. На месте не удержишь.
— А что особисты?
— Да особисты толком ничего не говорят. Ты что, забыл о наших заморочках? Друзья-соперники! Но я знаю, если уж они решились обратить на этот факт наше внимание, то у них наверняка достаточно оснований бить тревогу. Однако они, как я понял, предполагают, что это попытка криминальных структур «влезть» в экспедицию матери через дочь. Мать, предположительно, должна раскопать что-то не только научно интересное, но и дорогостоящее.
— Ну, вообще-то, подобные моменты как раз и входят в компетенцию ФСБ, — сказал задумчиво Рысин, — Если это действительно такая важная экспедиция… — У них полно классных спецов. Им, как говорится, и карты в руки.
— От них люди в экспедиции будут. Тут даже и сомневаться не приходится. Оперативное сопровождение тем или иным способом будет обеспечено. Экспедиции. Я же, Петрович, далек от научного мира. При всем моем уважении к научникам, эта археология, вместе взятая со всеми их находками, мне и даром не нужна… Ты представь, как отреагирует Ракитин в командировке, если полковнику наши оппоненты сообщат, что его дочь у них в гостях? Или жена. Или вместе.
— Все так серьезно?
— Не готов ответить. Однако я уже «на воду дую». Итак, в районе экспедиции будут наши люди. Там даже сейчас попеременно работают по две группы из бригады Поморцева. Так сказать, совмещаем приятное с полезным. Парни тренируются в реальных условиях в тайге и подстрахуют, если что. Пойми, у Ракитина очень важная… командировка.