— А можно вопрос, — сказала Таня, служившая до этого момента просто декорацией. Получив кивок от Маши, она продолжила, — ты видела Тёмную?
— Хм, и не раз, — на губах Бронгшвальд заиграла странная улыбка, — когда ей что-то надо, она сама является. Она защищает, может спасти. Иногда по доброй воле, иногда за плату. Ладно, а то сейчас сама отправлюсь в Чистилище грехи отмаливать, — сказала она и зевнула.
Я грустно посмотрела на этих двух счастливиц и при помощи потока воздуха отправила все письма в камин.
— Гори это всё синим пламенем, — вздохнула я.
— Зачем? — спросила Таня, — ведь это — память. Память о том, что было.
— А она мне нужна? — спросила я. — Я и так буду всё помнить. Всегда. Инфинитизм — память, и от него не избавиться. Это проклятие, память — проклятие. Или подарок, ведь так можно помнить, кто тебе и что сделал. Всё и всегда, везде. Каждую секунду.
— Sempre llutar, sempre amunt. Omne secundum, omne parum est, et accipere juramento, — проговорила Таня слова клятвы. Той самой, наполнившей наши жизни «воспоминаниями», — тебе письмо, от Сайреса.
Она хмыкнула и протянула мне очередную, ничего не значащую, бумажку, которая была моментально скомкана и брошена в камин к остальным, где моментально сгорела. На меня посмотрели два удивлённых взгляда.
— Прощай, письмо любви! прощай: она велела. — я выдержала драматичную паузу, — Как долго медлил я! как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои!..
Но полно, час настал. Гори, письмо любви.
Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет…
Минуту!.. вспыхнули! пылают — легкий дым
Виясь, теряется с молением моим.
Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит… О провиденье!
Свершилось! Темные свернулися листы;
На легком пепле их заветные черты
Белеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди…
Я саркастично приложила руку к груди и рассмеялась чистым смехом. Девочки хохотали вместе со мной, выражая солидарность. В этом, а вот в остальном.
— Ладно, завтра коронация. Ты не спишь, а нам надо, — Танька встала и сладко потянулась.
— В смысле «завтра»? — мои глаза расширились до состояния «филина».
— Так ты два дня летала, неужели не заметила?
— Нет, не заметила… — я удивленно почесала затылок и спросила, — а всё готово?
— Да, не волнуйся. Ладно, мы спасть, — милая улыбка растаяла в темноте коридора.
Я тяжко вздохнула и поплелась в свою комнату, взяв с собой ножик. И не для защиты, а так, чтобы был.
Улыбка и старания Маши были приятны, но они же и настораживали. Приятная до оскомины, она бесила больше, чем если бы она была монстром, коим и являлась. Ей, конечно, собственно резко меняться, но, чтобы так кардинально? Если она и вправду потеряла дочь, то никогда она бы не стала так стелиться, буквально ластиться. Да и Таня, она ещё хуже. В ней яда больше, чем жидкости.
Чтож вам надо, Бронгшвальд- Альберан?
Глава 36
— Тихо, — рявкнула я на служанок копошащихся вокруг меня, — я начинаю верить, что вампиры — улитки. Не носитесь так, как будто я рожаю! Спокойней, это всего лишь коронация.
Начинаю чувствовать себя психологом.
— Такое важное событие…
— Очень важное…
— Вы должны быть идеальны…
Схватиться за голову мне не позволило понимание того, что если я выполню это действие, то причёска, которую мне создавали с таким трудом, развалится. А это черевато тем, что мне ещё час тогда сидеть!
Мне дал попить, так как сидела я уже часа два, и, для того чтобы не посвящать прислугу в столь замечательные подробности, как вампиризм, я решила отхлебнуть…
— Ой, вы так прелестны, говорят, замуж за вампира пойдёте…
Вода из моего рта летела долго. Причём попало чётко в цель, хотя меткостью я не отличалась никогда, лицо моего визажиста «поплыло».
— Прости, я случайно, — сказала я.
— Вам не за что извиняться, — услышала бурчание я. Девушка явно обиделась, но докапываться я не стала.
— Говорят, вот это кольцо он вам подарил, — сказала служанка и махнула головой на родовой артефакт.
— Это кольцо рода, — произнесла я, всё-таки закашлявшись.
— А говорят, вас вампир и демон не поделили, никак не решат, кому вы достанетесь.
— Мне бледнеть некуда и кашлять не хочется, — попыталась я съязвить, — кто вам это наплёл.
— Мария, прибывшая. Мы вчера её разговор с Двуликой услышали, — мда, к чистокровной ведьме они относятся нормально, а вот с остальными расами проблема, хотя оно и понятно, ведь это был настоящий геноцид.