— Время проходит, все меняется. И если раньше били меня, то теперь бью я, могу продемонстрировать на тебе, — сказала я.
— Хах, — сказала она, — я не выпущу тебя, да ты и сама не захочешь, — сказала она, а я начала закипать. Звуки сливались в один общий гул, а тошнота ещё сильнее давила.
— Я сказала: выпусти меня и девочку, — прошипела я, но та лишь отрицательно помотал головой и рассмеялась. Я в ответ лишь села на диван, приняв расслабленную позу и аккуратно положив руку на бедро, где под иллюзией был мой излюбленный обсидиановый кинжал.
— Ты что себе позволяешь? — сказала она нарочито громко, привлекая к нам внимание. Секунда — и музыка стихла, все остановились, но не из-за её недовольства. Кинжал был уже рядом с её шеей.
— Ещё ничего, — огрызнулась я, — но поверь, я могу. Как я помню, если я прикончу тебе, то стану новой главой преступного мира, так? — горло собеседницы дернулось от шумного сглатывания, — но мне это не надо. Теперь я требую две грамоты о неприкосновенности: на меня и на девчонку, и девочке на всю её семью!
— Много требуешь, — сказала она и вывернулась из захвата, отойдя к дальнему углу вместе с Йоханнесоном. А вот меня окружили местные боди-билдеры. Псы, верно стоящие на страже моего здоровья, очутились сзади них, из-за чего те обернулись. Я медленно встала с дивана, брезгливо отряхнулась и увидела, что собак сейчас схватят магическими силками — единственной вещь, против которой псы ничего не могут.
— Домой, — рявкнула я за секунду до того, как удавки соприкоснулись с их шеей. Приказ был послушно выполнен, только вот я осталась одна. Меня стали брать в кольцо, зажимать и всячески пытаясь нейтрализовать. Раз — и вот уже за в плотной завесе дыма, которая будет длиться пять-десять секунд. Вытащив косу из подпространства, сделала из ней некое подобие шейкера благодаря тому, что теперь лезвие болталось из стороны в сторону. Дым стал рассеиваться, и я увидела очертания охраны. Не раздумывая, я метнула в них осколки льда и поступила верно — дым рассеялся, а половины как не бывало. Тех, которые были до этого. Просто прибежали ещё несколько отрядов. Не став долго думать, я ринулась в бой. Сначала было тяжело, ляг стали о сталь, фонтаны крови — все это делало свое дело, мне становилось плохо. Буря эмоций одолевала меня. А потом я услышала писк, ставший мелодией. Это была песнь оружия. Существовала легенда, что лишь оружие, упавшее с небес, может так. Значит, в том письме была правда.
Чем больше я слушала мелодию, тем апатичнее становилась. Никаких эмоций, лишь пустота. Я полностью и безоговорочно доверилась оружию, мо менялось на глазах со скоростью звука — то это были клинки, то одна коса, то две… Оно буквально делало всю работу за меня, кромсая врагов направо и налево. Кровь, которая смешивалась с моим потом, больше не беспокоила, напротив, я чувствовала себя в своей стихии. Вскоре охрана кончилась, бой прекратился, а вот оружие продолжало петь. Апатия никуда не делась, мне было все равно. Поэтому, когда двое орков всё-таки удосужились заглянуть, я не раздумывая разделила косу на две и воткнула им в головы. Зеленя жижа вытекла и оружие пропало само, бой был завершен. А песня… Она звучала в моей голове. Песня душ, собранных этим оружием. Жнец, оно принадлежало или самой смерти, или жнецу, который собирал души.
Все смотрели на это с каким-то шоком, ведь я одна. А мне было безразлично. Я даже не могла испугаться своего состояния!
— Я повторю в последний раз — мне и ей грамоты, живо! — сказала я. Алена протянула руку, в которой появилась два свитка. Смахнув растерзанный труп уже другой девушки, со стола, она быстро настрочила там мое имя, и имя девочки, предварительно их спросив. Превратившись в кожаные шнурки, они перелетели нам на руки, став вязями с причудливым рисунком. Взяв девочку за руку, я покинула помещение.
И вот мы вышли. Холодный воздух подул в лицо, но эмоций снова не было. Только девочка плакала навзрыд, привлекая внимание.
— Ты чего? — спросила я.
— Я хочу это забыть! — крикнула она, — Мне страшно!
— Тихо, скажи только адрес твоего дома, — произнесла я, погладив её по щеке окровавленной рукой. Маленькие глазёнки скосились. Ну класс, меня теперь ещё и боятся!
— Центральная улица, дом двести восемь, этаж четыре, квартира пятнадцать, — я коротко кивнула и приложила два пальца к виску малышки, вычищая из её воспоминаний весь этот ужас. Прошло около пять минут, пока мне удалось все это убрать. Девочка от переизбытка чувств заснула, даже не открывая глаз, а я, дойдя до того места где орудовал маньяк, небрежно смахнув обескровленный труп, и достав ручку с листком из подпространства настрочила: