Infinitum
В свете фонаря Робб отыскал скважину, всунул ключ и провернул три раза против часовой. После опустил сетку, пристегнув ее на замки к раме. Снег валил большими хлопьями, оседая очень медленно. Где-то вдалеке прозвучала сирена и тут же утихла. Робб встал на ноги: «Прачечные услуги». Вывеска зияла желтым. Робб не любил желтый. Робб вообще ничего не любил в этой жизни. Ну, почти ничего…
Он стряхнул налипшие на складках его куртки снежные кристаллы и бодрым шагом направился на запад от прачечной. Кварталов десять по прямой и еще столько же по диагонали. Обшарпанные серые стены подвального помещения, до которого Робб все же добрался в этот холодный вечер, давили на него всей массой своей тоски и безысходности. Однако это было именно то место, куда Робб ходил с большим удовольствием. Ему просто необходимо было это чувство клаустрофобии, нагнетаемой общей обстановкой замкнутости. И этот запах. Запах пота, сырости и нагретого пластика. Коридор с каждым разом казался все роднее и роднее всего, что было у Робба на данный момент. Дверь в конце по правую сторону – вход в нирвану, в Рай, что был наградой после очередного рутинного дня. Стук, открывшееся окошко. Кто-то что-то спросил у Робба, Робб кому-то что-то ответил – дверь отворилась, заскрипев своей тяжестью.
Тусклый свет, лившийся из мерцающих потолочных ламп, придавал объемности и без того не малому помещению, скрывая самые потаенные его углы от взоров любопытных глаз. На полу, на ржавых койках, кое-где опершись на стены, лежали тела. Тела таких же, как и Робб, людей, тонувших в своих грезах от серости монотонных дней. Кто-то трогал воображаемое в воздухе что-то, кто-то издавал стоны наслаждения, кто-то просто пускал пену изо рта. От тел змеиными линиями по полу и вдоль колонн тянулись провода, уходившие наверх, в потолок. Тянулись от шлемов, надетых на голову безумцев, от их предплечий, исходя из плоти длинными засаленными штырями. Любимый запах, так привычный постоянному посетителю, тут лишь усилился. Робб подошел к человеку или человек подошел к Роббу – по сути, это было не так важно. Важно лишь то, что посреди всех этих бедняг, коим являлся и Робб, погруженных в мир грез, словно в тюремную камеру, человек не был подключен к шлему, из его тела не тянулись бесконечные змеиные хвосты, его разум не был затуманен несбывшимися мечтами и надеждами, воплотившимися в реальность лишь в его сознании. По крайней мере пока.
Робб протянул кредиты, и человек их взял.
- Сколько? – взгляд из-подо лба впился ожиданием в Робба.
И Робб ответил. Глаза человека расширились от удивления, где-то в глубине них проскользнул страх. Но чувства не значили ничего. Чувства - лишь древний инстинкт. Чувства – аппендикс - ставшие такими же ненужными за истечением времени. Чувства стали тем очередным, что человек научился своевременно стимулировать. Вот она эволюция. И страх в глазах пропал так же быстро, как и появился, а за ним и удивление спало на нет.
Рука человека протянулась в сторону, указав направление. Робб уселся на кушетку, что сразу заныла под тяжестью костей. Шлем весил добрых пару килограмм. От него исходила вонь человеческих волос и времени, но Роббу было плевать. Он пришел сюда не за этим, а значит это его не должно было волновать. На соседней кушетке кто-то пронзительно застонал. Робб посмотрел в его сторону. Взору открылось полусогнутое ссохшееся тело, спавшее боком на спинку нар и закатившее глаза в агонии наслаждения. Грудь его ритмично и быстро то вздымалась вверх, то опускалась. Еще с полминуты и вовсе перестала трепыхаться. Последний стон вернул безжизненные зрачки на прежнее место. Изо рта пошла пена. Робб ничего не сделал. Просто отвернулся. Он знал, что сейчас бедолаге что-то вколют, и тот очнется. И погрузится в мир сновидений. Снова. И все будет как раньше. Клиенту тут никто не даст «уйти».
Казавшееся прозрачным с наружи забрало изнутри не пропускало и толику света. Нутро шлема сдавило теменную. Шейные позвонки тут же почувствовали нагрузку. Руки пронзило холодом стальных штырей. Робб оперся. Яркостью резко ударило в глаза, отозвавшись болью в висках. Рот приоткрылся, показалась капа с налетом слюнных пузырей.
Робб увидел день, яркий, что во снах. Здания стройными пиками вырывались из белых облаков и, казалось, тянулись вверх, что было мочи. Солнце, свежий воздух. Робб увидел и ее. Она стояла, облокотившись на перила, и смотрела вниз. Сто с лишним этажей вниз до вечного тумана. Она не боялась высоты. Столь очевидный вывод. А вот у него перехватывало дух от такого зрелища. Но оторванный от представшего вида взгляд ее ярко-голубых глаз и нежная улыбка успокаивали его. Сердце набирало прежний ритм, лицо румянцем скинуло бледную маску. Он улыбнулся ей в ответ.