— Что значит «датский»? — спросил Сато.
— Наверно, толстый, как ты, — буркнул Кириак, — Что, не помнишь «Датские колбаски Хоникера»? Большие такие.
— Дания — это часть бывшей Европы, — сказала Лина и, хоть ее голос по громкости уступал и Сато и Кириаку, они вдруг замолчали, точно пристыженные, — В общем, у этого принца умер отец, король датский. Его отравил любовник матери, когда тот спал. Призрак мертвого отца приходит к принцу и завещает ему отомстить убийце… А потом любовник его матери угощает их отравленным вином, и его мать погибает сразу, а он потом, но перед этим успев заколоть убийцу своего отца…
— Примитив, — Кириак даже не пытался скрыть презрение, — Кто там инфиз-спонсор? Противопохмельные таблетки «Алко-Зель»? Хотя, может и «Вдова Клико». У них слоган — «Настоящее вино производим только мы». По контексту подходит.
— Скорее, спиритический центр «Мадам Бьянка», — не согласился Хирано.
— Не было там никакого спонсора, — резко сказала Лина, — Тогда таких вещей не существовало.
— Как это — не было? А как они фильм тогда снимали? На какие деньги? Им скудо что, с неба падали?
— Тогда все было иначе, Хиро. Не такое, как сейчас. Ну или очень не похожее. Помните уроки истории у мисс Марты?
— У Тощей Коровы? — рассмеялся Кириак.
Мисс Марта, которая вела у них историю в прошлом году, никогда не отличалась сообразительностью, несмотря на свой возраст. Иначе она, конечно, не стала бы заключать необдуманный инфиз-контракт с сетью вегетерианских ресторанов «Гоувин». И если мини-лекции о пользе натуральной пищи еще были уместны, естественно и незаметно вписываясь в те монотонные сорокаминутные речи, которые она бормотала без всякого выражения в классе, другие условия оказались менее безобидны. Должно быть, она невнимательно читала инфиз-контракт и не заметила пункта, вставленного туда шустрыми маркетологами из «Гоувина». Этот пункт обязывал ее вести вегетарианский образ жизни на протяжении всего срока договора. Через год мисс Марта уже была невероятно худой, бледной и еще более меланхоличной, так что прозвище Тощая Корова, в сочетании с ее неприятным тягучим голосом уставшего жвачного животного, пришлось как нельзя впору.
— Да, у нее. История двадцать первого века, Большая реформация и Рекламный кризис пятьдесят пятого года. Ну, помните?
Хирано неинтересно было слушать про историю, он отвлекся на телевизор, работающий в прохладной и душной глубине какого-то ресторана. На большом плазменном экране полыхали желтые разрывы, обрамленные струящейся серой кисеей — судя по всему, армия обрабатывала укрывшихся в Кордильерах мятежников тяжелыми термобарическими бомбами. Потом разрывы исчезли, вместо них появился человек в военной форме, хорошо выбритый, со вспотевшим лицом.
— Ситуация остается сложная, — быстро говорил он в невидимую камеру, то и дело испуганно кося глазом куда-то вдаль, — Хорошо организованные силы… Упорное сопротивление… По неподтвержденным данным… составили около… Но уже можно сказать, что операция увенчалась успехом, который осталось лишь закрепить. Спасибо нашим ребятам, которые самоотверженно выжигали эту заразу, ну и, конечно, нашему новому оружию — крупнокалиберным гаубицам «Смерч-2М» и новым ударным вертолетам «Пиранья». Мы очень довольны ими. Кстати, насколько я знаю, в ближайший месяц производитель собирается презентовать новую двухместную модификацию «Пираньи», оснащенную для боя в плохих метео-условиях и…
Оказывается, пока он отвлекся, Лина что-то рассказывала — и Хирано не сразу сообразил, о чем это она. Пришлось сделать вид, что он внимательно прислушивается.
— … все это называлось рекламой. Навязчивая информация, которой был захламлен каждый город и от которой нельзя было продохнуть. Уродливые афиши, транспаранты, объявления, щиты… Везде была реклама. По телевизору и в интернете тоже. Куда бы человек не пошел, его разум без его согласия буквально заваливался излишней информацией, зачастую отвратительно поданной. Домов не было видно за рекламными вывесками, и даже на своей одежде люди носили рекламные знаки.
Кириан присвистнул. Даже он не мог представить, кто в трезвом рассудке станет добровольно и бесплатно распространять на себе чью-то информацию. Инфиз-тату — другое дело, ты его ставишь на всю жизнь, но при этом и получаешь сполна, ведь корпорация фактически пожизненно арендует кусок площади твоего тела.
— Паршивое же было время.
— Люди задыхались от рекламы, — продолжала Лина, точно и не слыша его, — Это было как огромное море, которое готово было поглотить цивилизацию. Реклама сыпалась в почтовые ящики, гремела по радио, постоянно пугала, сбивала с толку, откровенно лгала или обещала. Люди начали терять разум в этой бездне лживой информации, которой не могли ничего противопоставить.