Пока парень старался докричаться до неё, его силой волокли гвардейцы подальше от трибуны. Они пригрозили ему арестом, если тот не прекратит доставать светоча. Артёма обуздала ярость и чувство несправедливости, разрывающее его душу, но он понимал, что сидя в камере ничего не сможет добиться. Не сможет понять того, что случилось, и тем более вызволить Гелю из заточения её же разума. Девушка продолжала общение с людьми как ни в чём не бывало, не обращая на Артёма внимания. Парень же молча стоял на месте, его разум кипел от злости. Он решил для себя, что единственный способ помочь Геле — докопаться до истины о том, что с ней случилось. В одиночку он и не надеялся справиться, а Марат вряд ли бы пошёл против закона так далеко, тем более тот явно не верил в «невиновность» Гели. Единственные, кто мог противостоять Цереры, обходя её ловушки и системы, узнавать скрытые вещи — мятежники. Артём люто ненавидел их за противоправную деятельность, шедшую далеко за рамками общественный морали. Люди, плюющие на законы, слепо желающие сломить режим Цереры несмотря на побочные явления, как сжигание полей, похищения людей или даже теракты. Они были своеобразными террористами, преступниками, но иных союзников у парня не было. Он решил дать им то, что они так давно хотели, а взамен получить ответную услугу.
Глава 11
Решиться на звонок мятежникам было не так просто, как он думал. Доверия к ним не было, поэтому присутствовала вероятность того, что они могли его просто кинуть или «убрать», ведь он хотел заключить бартер, а не присоединиться к ним, а мятежники ни раз уже похищали людей безвозвратно.
Выйдя в понедельник на работу в дневную смену, Артём бессмысленно втыкал в монитор своей рабочей станции, пока коллеги по офису были заняты делами. Он плохо спал, голова гудела от переизбытка мыслей и попыток понять, что же за чертовщина вокруг творилась. Фантазия строила самые безумные догадки, вплоть до того, что Геля действительно что-то от него скрывала, хотя эта версия ничем не подкреплялась.
На столе стояла кружка холодного кофе, стоявшая уже не первый час. Аппетита у юноши не было, как желания вообще что-либо делать по работе. Войдя в систему, он заглянул в директорию, где был список камер, за которые он отвечал. К своему удивлению, инженер обнаружил то, что доступ к изображениям всех камер ему был перекрыт, а его уровень допуска в системе был понижен чуть ли не до техника. К своему ужасу, парень понял, что при всём желании он не сможет передать ключи шифрования от камер мятежникам, а значит бартеру не быть. Допуск понизили, как он считал, из-за нападения на полицейских. Марат может и поспособствовал тому, что бы Артёма не лишили работы, но побочным эффектом была потеря лояльности к нему со стороны руководства. Всё что Артём мог, так просто следить за работоспособностью камер и при необходимости проводить автоматическую диагностику или отправлять техников на ремонт. Видеть глазами Инфолинка он больше не мог вообще ничего, а значит не мог тайком и скопировать персональные ключи шифрования. Он знал, что, получив ключи, мятежники смогут видеть через все камеры города, к которым имел доступ штаб полиции, но рано или поздно об этом узнали и поменяли бы ключи. Артём думал, что за это время он успел бы получить от мятежников услугу в поисках правды об Геле, что в свою очередь помогло бы её спасти.
Его взгляд пал на Эдгара, что сидел за соседним столом с типичным для него, слегка безумным взглядом. Эдгар занимался практически тем же, что и Артём, только его возможностей было в разы больше в силу того, что он по образованию был программист и весьма неплохой. Вот только он не пошёл в отдел программистов, а решил работать в отделе технического надзора над наблюдением. Эдгар был ленивый по натуре, поэтому непыльная работа сидения на месте без особых заморочек с кодом системы его вполне устраивала. У него тоже были свои ключи шифрования к камерам, но использовать их мог только он, как и Артём только свои, когда они ещё у него были.
Юноша подумал, а не похитить ли у Эдгара ключи? Тот был знатный раздолбай и не всегда даже блокировал систему выходя в туалет. Но тогда бы при использовании ключей мятежниками, первым делом бы поняли чьи они и арестовали бы Эдгара, чья жизнь была бы тогда разрушена. Или, как минимум карьера точно. Ключи с его станции забрать было бы трудновато без «палева», но вполне реально. Однако, совесть не позволяла Артёму пойти на такой шаг и рушить жизнь не просто обычного человека, а его коллеги, с которым он был в отличных отношениях, иногда даже зависая с ним и его друзьями на вечеринках. Артём считал, что должен был быть другой путь. Нужно было достать ключи не подставляя коллег, а вот себя он был готов подставить точно. Геля запала в его душу, и раньше юноша не понимал, почему многие люди готовы пожертвовать всем ради того, в кого влюблены. Готовы разрушить свою жизнь ради спасения любимых. Теперь, он сам стал одним из них, его мировоззрение поменялось и не менялось годами, пока он не встретил Ангелину. Она, как считал юноша, сделала его жизнь более живой, превратила её в увлекательное путешествие, в котором, он, наконец, обрёл цель — быть с Гелей. А девушка, в свою очередь, выразила ответное и охотное желание. Он не мог её потерять, не мог позволить ей страдать, хоть она и была в забвении, пребывая в оболочке светоча. Он хотел вернуть её в ту жизнь, к которой она привыкла. Избавить от заточения в виде послушницы Цереры, и найти справедливость, наказав тех, кто сотворил с ней такое
— Эдгар, — обратился парень к коллеге, что сидел и ковырял в носу.
— А? — резко повернулся тот.
Артём так хотел заполучить ключи, может даже уговорить Эдгара помочь, объяснить ситуацию, тем самым перекинув ответственность за ключи на него, а не на свою совесть. Но даже если бы в какой-то вселенной Эдгар согласился бы, то Артём всё равно бы не смог жить спокойно с мыслью, что разрушил его жизнь. Иногда, он ненавидел себя за совесть, но не собирался спасать Гелю, попутно жертвуя действительно хорошими людьми. Такая дилемма разрывала его разум на части.
— Ничего, — вздохнул Артём.
— О, смотри, ты вроде её знаешь, — произнёс Эдгар, указывая на изображение Яны, скучающей в своём изоляторе. — Кажись, я случайно нажал на её камеру…
— Угу, случайно, — сказав, Артём закатил глаза, зная о том, какой Эдгар был ловелас и как он любил залипать в наблюдении за симпатичными девушками. — Ей вообще-то семнадцать лет.
— А мне двадцать три, — улыбнулся он. — Но я правда не шпионил за ней, оно само как-то. Тёлочки сами ко мне тянутся, — сказав, коллега намекающее подмигнул, от чего Артёму стало как-то не по себе.
Эдгард был прямолинейным человеком с языком без костей, почему-то считающим себя тем ещё Казановой. Обычно, дальше пошлых шуточек и восхваления своей крутости, в общении с девушками у него не уходило. Но парень не сдавался, о чём знал весь женский коллектив штаба, ибо многим не повезло пересечься с Эдгаром один на один, то в общей столовой, то в коридоре, однажды и в женском туалете, в который он якобы забрёл случайно…
— И это, мне жаль Гелю, я тоже верю, что она не могла добровольно согласиться на светоча, — сказал Эдгар. — Не в её духе. Чёртовы мятежники уже везде проникли!
— Вот и я о том же! — сказав, Артём развёл руками. — Хоть кто-то меня понимает! Правда, странно, что это ты.
— Может, я того, весельчак по жизни, но вовсе не тупой, — говорил коллега, приложив указательный палец к своему лбу.
— Ей здесь не место, — сказал Артём, глядя на изображение, шедшее из изолятора Яны.
— Только не включай синдром мессии, начиная спасать вообще всех подряд, — посоветовал ему Эдгар.
Но Артём уже шагал на выход, намереваясь спуститься к пленнице и вместе с ней придумать то, как ей выпустить из-за точения. В деле с Гелей не было подвижек, а к мятежникам без ключей было бессмысленно обращаться. Чувство несправедливости требовало, как раз справедливости, и дабы его удовлетворить, Артём хотел сделать хоть что-то хорошее, полезное для окружающих. В его глазах Яна была такой же невинной жертвой обстоятельств, как и Геля. Конечно, её освобождение не обуздало бы гнев Артёма, но, как он считал, принесло бы ему хоть немного морального удовлетворения. Яна сидела в позе лотоса, но уже на другой скамье. Когда зашёл Артём, она молча на него посмотрела. Её волосы были немного растрёпаны, а одежда измята.