- Оставь меня! - крикнул Лакричник. - Оставь меня в покое!
- Нет, я не смогу оставить тебя в покое.
- Почему?
- Покой очень трудно имитировать. - Двойник отошел чуть дальше, и на экране окна снова появилось море, на белой рубашке опять заиграли отблески заходящего солнца. - Очень трудно имитировать. Но не грусти. Лучше послушай, что со мной приключилось вчера.
- С тобой?
- Да, со мной. И с тобою. Это все равно.
- Я помню все, что было вчера.
- А хочешь, расскажу такое, чего ты не помнишь?
- Будешь выдумывать?
- Вспоминать или выдумывать. Разве не все равно. Ты очень странный, улыбнулся с экрана. - Вчерашнее существует только придуманным. Потому что оно было и его уже нет. Понимаешь? Я тебе открою маленькую тайну. Как ты думаешь, почему люди умирают? Не знаешь?
- Знаю.
- Нет, не знаешь. Они уходят во вчера, чтобы ты мог придумать их такими, как тебе хочется.
Лакричник долго неподвижно сидел на топчане, потом резко поднялся.
- Достаточно! - сказал, решительно подошел и выключил все три окна.
- А говорили, что хотите видеть собеседника, - затаенная ирония слышалась в голосе киберона. - Как посмотрю, у вас и с самим собой нет ничего общего.
Лакричник выключил свет и какое-то мгновение смотрел, как в сумерках комнаты желтовато светятся, словно два глаза, телекариусы киберона.
- Далеко собрались?
Не ответив, закрыл за собой дверь. Он спустился скоростным лифтом со 127-го этажа. Вышел из отеля. Нашел среди множества машин на стоянке свой оранжевый трансагуляр.
Совершенно бесцельно, но очень решительно он открыл люк и, словно спеша, сел в мягкое кресло кабины. Включил двигатель. Его движения были быстрыми и уверенными. От последовательной смены движений словно приходило ощущение собственной реальности. Взглянул на шкалу спектросублиматора, сверил показания прибора со стандартной шкалой. Потом проверил заполненность баков топливом Бакса, включил синхронизатор гелиогенератора и нажал на красную кнопку "пуск". Машина завибрировала, ожидая следующей команды. Щелкнул тумблером "горизонталь", положил руки на руль, нажал ногой на акселератор.
Вот уже который день подряд он имитировал деятельность. Изображал озабоченность и от этой игры чувствовал себя действительно озабоченным.
Какое-то время медленно объезжал отель "Дзябран". Смотрел на прохожих озабоченных или театрально спокойных. Неожиданно для самого себя нажал на кнопку "вертикаль", и машина начала послушно подниматься, слегка завалившись на правый бок, продолжая описывать круг. Потом с максимальной скоростью он набрал высоту, вышел в открытый космос. Долгое время даже не оглядывался па Инкану. Смотрел на звездные узоры и думал о черной бесконечности, словно о живом существе, словно о громадном городе. Но ни разу не спросил себя, куда он летит, зачем напряженно сжимает руль своего трансагуляра.
Потом, тоже неосознанно, внезапно завалил машину на левый бок и сделал крутой разворот.
Услышал - стучит по обшивке коннектор гелиогенератора. Его давно нужно было приварить или заменить новым. Прошлый раз, когда коннектор повредило метеоритом. Лакричник просто зафиксировал его монодиртом. И вот опять он стучал по обшивке. Пришлось надеть защитный комбинезон, который всегда лежал у Лакричника на заднем сиденье, и выйти из кабины.
Автопилот держал обратный курс на Инкану.
Пытался делать все очень быстро, ибо понимал, что автопилот скоро переведет машину на режим торможения. Кое-как прикрепил коннектор и уже собрался возвращаться в кабину, как вдруг сперва спиной, которая даже через защитный костюм ощутила огненное дыхание, а потом и разумом понял, что случилось.
Ею траектория совпала с траекторией искусственного солнца, громадной ракеты с топливом Бакса, дарующей тепло и свет для сто сорок второго звездного метакаскада. Лакричник резко обернулся и увидел ее, еще такую далекую и уже такую близкую. Понял, что не успеет возвратиться в кабину, что приходит его конец, но почему-то не было волнения и страха. Наоборот, с каким-то интересом, до боли прищурив глаза, рассматривал громадную скипетровидную головку ракеты. Поймал себя на мысли, что жалеет о том, что такое интересное зрелище ему больше никогда не придется увидеть еще раз. Смотрел как интересный кинофильм, и понимал, что смотрит в последний раз. Однако хватило трезвости мышления спрятаться за корпус своего трансагуляра.
Ему казалось, что он закипает в собственных испарениях. Но сгореть было не суждено. Тело машины взяло на себя основной тепловой удар. Солнце прошло на расстоянии всего нескольких километров. Обезумев от боли, инстинктивно пытался спасаться: судорожно перебирая ребристую дакроновую троллею, которой был связан с машиной, добрался до кабины, смог ее открыть, даже выключил мотор деклиматора и уже после этого упал на дно кабины. Это длилось считанные секунды, но потом в его сознании растянется на часы. Нестерпимо болело обожженное тело. Напряженным, судорожным движением Лакричник сорвал с себя шлем. Какое-то мгновение отдыхал. Потом удалось снять и комбинезон. Из аптечки достал тюбик ФИР-7 и быстро растер мазью тело. Спешил, пока на коже не появились волдыри, тогда ФИР-7 уже не поможет. На ладонях остались кровавые отпечатки от ребристой троллеи.
Тем временем Инкана приближалась. Лакричник быстро пришел в себя. Опять уверенно положил руки на руль. Чувствовал себя счастливым, но не оттого, что остался жив, а от остроты пережитого. Словно посмотрел интересный фильм. Тело уже не болело, а только приятно покалывало после мази, как после холодного душа.
И вдруг Лакричник громко рассмеялся и резко повернул руль налево. Машина завалилась на левый бок, крутой вираж, глаза налились кровью от перегрузки.
Лакричник догнал ракету-солнце. Подлетел к ней совсем близко. Словно бабочка к свече, снова и снова возвращался к скипетровидной, пышущей огнем головке ракеты. Безумно смеялся, когда огненные языки лизали брюхо машины. Подлетал к искусственному солнцу все ближе, но не сгорал, как мотылек, и ему захотелось пролететь через самый ад. Машина выдержит семь тысяч градусов Нужно только удачно пролететь между арками колосников ядерной топки и вырваться наружу с противоположной стороны.
Лакричник уже направил машину навстречу смерти, описав очередной круг, но какая-то сила заставила сто опомниться и взять курс на Инкану. Высокомерно, победно улыбаясь, он смотрел, как яркие протуберанцы в последний раз лизнули брюхо корабля.
Через несколько минут включил режим торможения.
Посадил машину на небольшой поляне на берегу реки. Рядом был лес. Лакричник долго не выходил из кабины. Смотрел на реку, на вечножелтый лес выдумку биологов, на зеленую траву. Потом открыл люк и долго сидел, свесив ноги. Слушал тишину. Потом соскочил на землю, лег в густую траву и утонул в ней, словно растворился.