— Ладно. Давай тогда вместе с Ариэль сегодня, а потом ещё с утра с тобой побудем.
— Х… Хорошо… Но вообще…
— Что? — поднял бровь инкуб.
— Я… Я хочу тебя полностью. Без всяких левых девок. Хочу, чтобы ты был мой, без остатка.
— Ха-ха-ха! А ничего, что у той же Маэвис на такие хотелки есть как минимум на один аргумент больше?
— А… Ну… Я… Я тоже могу! И вообще, ей почти в три раза больше, чем тебе, а мы ровесники, считай! Я лучше!
— Эх… — Люпин встал и подошёл к Сирене вплотную, нависнув над той и прижав её к стеллажу. — Послушай. Я вряд ли смогу испытать хоть к кому-то такие чувства, что теплятся сейчас у тебя в груди ко мне. Я не против с тобой делить ложе, я не против даже совместно с тобой завести детей и участвовать в их жизни. Но на любовь, чистую и непорочную, от меня ты можешь даже во снах не рассчитывать, не того я склада мужчина, не те у меня стоят цели, не то меня тянет в этой жизни.
— То есть… Ты бы был не против со мной проводить чуть больше времени? — Сирена чуть замялась в этом вопросе, но подняла свои глаза прямо.
— Хорошо. Только напоминай об этом почаще, ладно? У меня куча дел, которые у меня отбивают желание жить.
— Л-ладно. Буду, — кивнула зардевшаяся волшебница в счастливой улыбке.
Инкуб не вкладывал в свои слова ни грамма реальных эмоций, каждую интонацию, что он сказал, он тщательно подобрал и, разложив психику этой разумной на составляющие, был крайне уверен, что такой подход подойдёт.
Вечер с Сиреной и Ариэль наглым образом обломился, перенесясь на ночь. Вместе с капитанами пришёл и обоз. А его надо было протоколировать, раздать трофеи отличившимся, наградить наиболее способных из воинов. Благо это было не сложно, всё через кольца он прекрасно чувствовал все всплески и ощущал каждое убийство.
Из 666 его избранных ни один не умер. Остальные тысячи в основном отвалились. А дошедших до поверхности было всего шесть с половиной тысяч, пятьсот из которых были дроу.
Самое страшное было то — куда их всех размещать. Просто невозможное количество разумных, благо хоть у них есть деньги, и можно закупить провизию.
Планирование дальнейших действий с Йозефом заняло ещё пару дней, в которые религиозная истерия лишь набирала небывалые обороты. Оргии вошли в подпольную, но норму, разные наркотики и психоделики вошли в обиход религиозных литургий. В этот раз божественные откровения открывались каждому, вне зависимости от готовности. Инкуб, верно, и сам не понимал, к чему это всё ведёт, но его интуиция подталкивала его в эту сторону.
И наконец настал час, когда Люпин был полностью готов…
Глава 27
Инкуб.
Эпилог.
Глазами пустоты.
Ничто сидело на ветви снов умирающего мира. Ему они по-своему нравились. Нет, не потому, что здесь было много смерти, и нет, не потому, что это как-то его трогало. Просто многие из живых так ярко проживают последние дни, что невольно думаешь, будто эти дни — лишь первые.
Так и он, оплетённый осколками воспоминаний, сидел среди проплывающих снов. Его привлекло вмешательство — грубое, почти варварское, принадлежащее кому-то совсем юному.
Он никогда не был ни мужчиной, ни женщиной. Да и вообще, можно ли сказать, что он когда-то *был*? Пустота меж строк мироздания, что лишь смотрит сквозь щели на полную картину величия создателя и слегка подталкивает её к большему балансу.
Или, по крайней мере, ему казалось, что к балансу. Ведь сам по себе он не был ни добром, ни злом.
И вот он заметил лёгкий дисбаланс.
Маленький демон-принц, только начинающий набирать силу, неосознанно качнул умирающий мир к последним временам. Активизировались древние культы конца времён, демагоги усилили свои нечестивые проповеди. Но самое неприятное — этот демон съел единственного, кто, согласно линиям фатума, мог его уничтожить.
В тот момент это особенно не устроило Ничто. Оно выдернуло остаток души героя и отправило её в край, где она могла обрести подходящее вместилище. Затем проследило, чтобы душа обрела новое тело.
Сама душа даже не заметила, что что-то не так. И правда, как заметить неладное, когда от тебя откусили половину?
Помочь тут Ничто не могло, лишь посочувствовать потерянным снам и сладкой памяти.
Так оно заинтересовалось этим миром. Многие миры, попадавшие в его поле зрения, приходили к балансу, как он считал.