Каждое её движение, каждая улыбка были игрой света и теней, манящей и чарующей. В её присутствии ощущалось нечто большее, чем просто спокойствие и уверенность. В глубине её глаз мерцал отблеск неизведанного, свидетельствующий о сложных эмоциях и нерешённых дилеммах, с которыми жрица сталкивалась каждый день. Этот отблеск становился для меня вызовом, пробуждая инстинкты, которые шептали мне о направлении того, как проще всего столкнуть её с пути праведного.
Как только меня заметили, моё тело оказалось в мягких и теплых объятиях этой эльфийки.
— Боги! Гэлион, как я рада, что ты жив… — большие глаза полнились слезами радости и печали, капая крупными гроздьями на тунику Люпина и платье жрицы. — Я молилась о тебе, о том, чтобы боги даровали тебе стойкость выжить и вернуться. Я молила всех старейшин, чтобы спасти вас из плена, но они лишь сказали, что мы потеряем больше, чем спасём, и слышала отказы. Я рада, рада, что вы живы!
— Спасибо, леди Алинаэль, мне лестно, что вы так добры, — ответил он, нагнувшись чуть ниже к ушку и сказав полушепотом: — У меня есть очень деликатный вопрос, где я мог бы с вами переговорить?
— Можешь прийти в храм в поздний вечер, — шепнула она также.
Милая беседа под стук посуды завершилась через полчаса, Алинаэль ушла на рабочее место, так как она единственный медиатор межличностных конфликтов в деревне, к которому можно обратиться без издержек, а по совместительству ещё и самый позитивный член общины, которую любят и лелеют, по ощущениям, буквально все.
Инкуб заметил, что на её душе лежит груз прожитых лет и её место лишь тяготит её с каждым годом всё сильнее. Её душа горела ярко, но свет её распылялся на множество мелких вопросов, в которые она вкладывалась искренне и с самоотдачей. Даже слёзы, что она лила, вспоминая тщетные попытки спасти сородичей из плена, были искренними.
Люпин ещё в диалоге продумал, как воспользоваться её столпами разума для её же морального падения.
— Господин, — шепнула Мира на ухо. — Могу ли я сегодня согреть вам постель?
— Оставь дверь открытой, но не смей себя горячить. У нас в доме Ариэль, не нужно выдавать, что ты это знаешь, наоборот, постарайся сделать ощущение, что ты подумала, что она ушла после готовки.
— Как прикажете, я пойду, куда вы указали.
Протопав, виляя задницей к своей комнате, она прикрыла дверь.
Эта ходьба по лесам съела всё время дня, расположение в комнатах и мытьё заняло ещё часть вечера, но инкуб был крайне рад и полон сил. Принюхавшись, стоя у двери в свои апартаменты, он понял, что Ариэль ещё там. Зайдя, оглянувшись и сняв сандалии, он понял, что эльфийка до сих пор в банной комнате. Плотная дверь предбанника распахнулась очень легко, и за ней было прекрасное зрелище. Ополоснувшаяся эльфийка сушила полотенцем длинные волосы, изгиб её тела был прекрасен, выпячивая самые аппетитные округлости прямо навстречу входящему. Скользнув выше, Люпин увидел несколько старых шрамов, что почти затянулись на спине рейнджера, но подумал, что это может подождать. Быстро и неслышно скользнув к нагнувшейся эльфийке, он едва слышно скинул с себя одежду, приблизился к ней и заключил её в жаркие объятия. Удивлённо ойкнув, она обернулась, увидев тело молодого эльфа, что с пылкой страстью продолжил прерванный акт похоти. Посчитав недостаточным, но приемлемым количество выпитой похоти из этого акта, он оглядел запыхавшееся, мокрое от пота тело.
— Что же, надеюсь, вам понравилось, леди Ариэль, у меня, боюсь, есть ещё дела, дать ли вам ещё отдышаться и проводить домой?
— Д… Да… Давно я не чувствовала себя центром мужской страсти, а так и вовсе ни разу. Мог бы ты помочь мне с одним маленьким вопросом?
— М?
— Я не хочу показаться для тебя меркантильной, но мог бы ты поделиться своей кровью…
— Что?…
— Кхм… Я слышала, что самый прямой путь получения дара магии или его увеличения это иметь контакт с тем, у кого имеется магия в крови. Можно сексуальный, можно испробовать его крови, лишь чуть-чуть или испробовать его плоть. Для максимальной эффективности получения же стоит скомбинировать два из трёх путей.
— Я… — лицо Люпина на мгновение обнажило его истинные эмоции, но на следующее мгновение презрение было скрыто под маской безразличия, он как-то не думал, что его могут так нагло переиграть. — Сегодня, к сожалению, я не смогу дать тебе крови достаточно, так как в одном деликатном деле мне сегодня нужны все силы и нехватка крови станет большой помехой.
— Не подумай, я не для этого сблизилась с тобой, но это большая моя боль, и я была бы крайне тебе благодарна твоей помощи.