— Можно. Что взамен?
— Ну… Допустим, одна услуга любой сложности под пактом крови, не включающая приношение в жертву жизни и/или души меня или дорогих мне людей.
— Пойдёт. Но можно обойтись и без этого. В поселение эльфов нужно продовольствие, ремесленники и население. Сможешь организовать выкуп рабов-эльфов, еды суммарно на тонну золотом на десять зим вперёд, и мы в расчёте за полную и безраздельную власть над Вал’Хнаром.
— Орманфи к вашим услугам, — протянул дроу руку для закрепления сделки.
— По рукам. Всегда люблю работать с такими, как ты, понятливыми, — ответил на рукопожатие инкуб.
Мягкая, но абсолютно холодная улыбка озарила лицо дроу, когда соглашение было закреплено.
Инкуб наконец смог собрать картинку произошедших событий. Воспоминания за этот период были абсолютно блёклыми, но, сосредоточившись, он рассмотрел общую картину. Под его началом сейчас около двадцати пяти тысяч воинов. Началось всё с абсолютного безумства. Изначально то нечто, что заняло место «я» инкуба, взяло с собой сотню дроу и несколько ветеранов-эльфов. Пройдя по Подземью, обогнув проходы в Меркар, они отправились в более глубокие его недра.
М’шал-а-Ран’х пал под диверсией: храм Ллос был обрушен на весь её клир, а половина гарнизона встала под начало инкуба.
Следующим городом был Мхка’р. Под его началом тогда было пять тысяч воинов. Удивительно, но половину составляли эльфы — в плену Подземья оказалось более двух тысяч рабов.
В Мхка’ре гарнизон помог уничтожить жриц Ллос и сам присоединился к походу. Впервые этот мир увидел праведную ненависть мужчин-дроу, вылившуюся на улицы узких переулков. Жрицы пытались сопротивляться, но были вырезаны под корень с минимальными потерями со стороны дроу — едва ли пара сотен из уже десяти тысяч расстались с жизнями в этом безумстве.
В Мхка’ре выяснилось, что почти десять тысяч мужчин-дроу работали в жесточайших условиях на рабских позициях.
Каждый из воинов, решившихся пойти в поход, ежедневно получал подтверждение правоты слов своего лидера. Это задевало самую нежную струну души любого мужчины — их гордость.
Действительно, всё их естество могло восстать против страха, что давил на разум с малых лет. Но, как хищник, задавленный детёнышем, не может подняться, так и каждый из них без толчка хаоса оставался лишь рабом своего страха. Страха смерти, страха эфемерных кар за пределами мира, что ждали еретиков за предательство своих госпож.
Последний город сдался без боя, сам встав заслоном даже в самых потайных местах, не давая выхода жрицам и аристократам.
Жрицы потеряли свои чёрные души, а аристократы, бежавшие от похода, как от чумы, теперь пытались выторговать себе свободу у стены тихой ярости, закованной в доспехи из тварей Подземья.
— Молю, пожалуйста, мой род даст вам что угодно! Ур’ширазал даст столько денег, что хватит на три жизни вперёд, но выпустите меня и моих дочерей! — голубоглазый дроу, что было большой редкостью, пытался выторговать что-то у двух стражей, которые, казалось, вовсе не слушали его лепет.
Инкуб подошёл к его камере абсолютно тихо — тонкая щель не давала сколько-нибудь приличного обзора.
Парой жестов он перекинулся с воинами, и те показали: слева мужчины, справа женщины, все в оковах для магов.
Жестом он приказал открыть дверь.
— Благодарю, благодарю вас, мой род не заб…
— Ой, — дьявольская улыбка инкуба похоронила слова дроу.
— Нет, нет, нет, прошу! Пощады! Я, Дэр’морт, никогда не якшался с Ллос! Мой род на семь колен в опале у проклятых жриц!
— Папочка на этого есть? — кивнул инкуб одному из стражей.
— Папочка? — опешил тот.
— Кто такой, что в активах, отношение к религиозному вопросу, — пояснил Люпин.
— Никак нет, писчий пока не успел собрать всё, но могу заверить: этот аристократ из слабого рода, наполовину вырезанного десять лет назад культом. В основной линии рода остались он и две его дочери, Аманита и Валанита, что сидят в заточении по камерам.
— Имя?
— Моё? — не понял дроу.
— Да.
— Вы нарекли меня Дерзерт! — стукнул под сердцем фанатик.
— Точно. Под шлемом не признал. В ветераны подходишь.