Был еще Женя. Маленький, щупленький, на лицо симпатичный, но очень неумный. Из тех, кто не успевает открыть рот, как становится посмешищем. Быть королевой придурков Лене тоже не хотелось. Поэтому она страдала в одиночестве. И предавалась мечтам и любовным романам. Не современным, если помните. Что-нибудь историческое. В эпоху рыцарей, Лена не сомневалась, все было по другому.
Покопавшись в стареньких книгах, Лена нашла целых два приемлемых романа, и подшивку старых журналов с гороскопами, гаданиями и статьями о неопознанном. Эта тема Лену тоже всегда волновала. Ну, как всегда, с тех пор, как у нее мечты из «вырасту, стану мамой и училкой младших классов» перешли в «вырасту, стану вампиром, и буду править миром».
Соседки по квартире все еще не было. Квартиру девушка снимала на пару с девочкой из параллельного потока. Менеджмент внешне экономической деятельности – профильный предмет ее соседки. Сама Лена все еще целилась, если не в вампиры, то в правящие мира сего. Ее предметом был менеджмент и управление бизнесом. О том, что у нее нет бизнеса, которым надо управлять, Лена почему-то не думала. Учиться хорошо? Да. Значит, после университета ее порвут на сувениры все предприниматели столицы, а то и страны. Еще бы, они то не знают как правильно управлять своим бизнесом. Не то, что Лена.
Опять прихватило живот и Лена взялась за лекарство подешевле. То сразу же помогло. Да, побочка ей грозила отказом почек, тошнотой и шизофренией, но никаких симптомов не наблюдалось.
Книги о любви пока были отложены. Двух в день – хватило. Потому девушка сразу же погрузилась в журналы. С черешней на закуску. Статьи, в основном, все были похожи одна на другую. Там видели НЛО, там явился демон, там его изгнали, кто-то кого-то проклял, кто-то оказался приворожен.
На двадцать третьей странице о себе напомнила черешня. Та самая, которую не следовало есть на голодный и больной желудок. Как и все хорошее, черешня вылезла Лене боком. То есть вернулась тем же путем, что и попала. Поклоняться унитазу никто не любит. Лена в этом не отличалась от других. Провести полчаса на коленях перед фарфоровым богом ей не понравилось. И последние силенки ушли в никуда. Кое как умывшись Лена уползла обратно в комнату. Соседка все так и не появилась. Опять загуляла – поняла девушка. Лишь бы ее мама не позвонила. Мама соседки была женщиной своеобразной. Еще более своеобразной, чем сама соседка. Вторая любила и пропадала неделями. Первая требовала отчеты о пребывании дочери почему-то с нее, с Лены. Если же Лена говорила правду, то получала от обеих. Почему же ты, Леночка, дома, а не следишь за Ирочкой? И, почему ты, Леночка, заложила меня маме, что у меня и без тебя проблем мало? Мы вот с Юрочкой (Игорем, Андрюшей, имена менялись, любовь к «морякам» оставалась) поссорились, а ты тут еще меня и маме заложила с потрохами. Нехороший ты человек, Лена. А я тебя подругой считала! И хорошей девушкой! У Лены от такого напрочь сносило крышу и плавились мозги. Логика наглости всегда непробиваема. Что им не скажи, чтобы они не натворили, а виновата ты. Ибо нельзя попадать на орбиту всякого быдла.