Честно сказать, Хану с трудом верилось в эти рассказы, – ни цветистые описания вождя и его приближенных, ни демонстрация видеозаписей и фотографий их селений и городов не убеждали его. И лишь выйдя из корабля и ступив на планету, он убедился, что ни люди, ни присланные ими файлы не лгали.
Лаэния была странной, – этот рефрен звучал в его голове, пока он здоровался с представителями местной дипломатической миссии и знакомился с ответственными за отношения с «пришельцами с неба», – правой рукой вождя и верховным жрецом.
Они так и говорили. Правая рука и верховный жрец.
Устроившись у окна в легком летательном аппарате, похожем на глидер, Хан следил за тем, как внизу змеятся грунтовые дороги, а на горизонте сияют шпили футуристических городов. Если верить его провожатым, в один из таких городов они сейчас направлялись – «для встречи с вождем племени и оказания почестей, подобающих инкумбенту».
«Инкумбент» – еще одно слово, насторожившее Хана. За первые двадцать минут разговора оно было повторено несколько раз, и в череде невнятных слов и понятий, кое-как при помощи техники и людей-переводчиков переложенных на используемый Ханом стандарт, звучало странно знакомо. Хан тщетно пытался примерить его на себя и не мог – с учетом того, что на древней Земле так называли участвовавшего во всеобщих выборах действующего правителя. Но затем решил, что, вероятно, как большинство привезенных множество поколений назад понятий, это обрело в новом мире какой-то другой смысл. Может, так называли почетного гостя или представителя незнакомых планет. Выяснить это можно было и позднее.
Дорога до города заняла не более получаса. Хан не мог отделаться от ощущения, что они добрались бы быстрее, но принимающей стороне было важно похвастаться собственными достижениями и произвести впечатление на высокого гостя. Выбравшись наконец из подобия глидера, Хан последовал за сливками местного общества ко входу в невероятно красивый сверхсовременный дворец.
– Приветствуем тебя, инкумбент, – слышались тут и там шелестящие вздохи, пока их небольшая группа шла по огромным залам; редкие встречавшиеся лаэнийцы, как и его сопровождающие, одетые в какие-то цветастые явно дорогие лохмотья, почтительно расступались перед ним. Хан сдержал желание недоуменно пожать плечами. Глупости он на своем веку повидал немало, и сейчас все указывало на возможность пополнить коллекцию, но все-таки делать выводы было рано. Поднявшись вместе с встречавшей его делегацией на лифте, он оказался у дверей очередного зала, где тот, кто назвался правой рукой вождя, сказал, поклонившись:
– Здесь мы оставим тебя, инкумбент. Далее с тобой будет говорить лишь верховный жрец.
С этими словами он, как и прочие члены посольской миссии, вежливо наклонил голову и, развернувшись, ушел. Шли бы в ногу, подумал Хан, глядя, как цветные одежды, похожие на ночные рубашки, удаляются по коридору, – было бы хотя бы эффектно. Затем повернулся к дверям и вошел.
– Добро пожаловать на Лаэнию! – вновь сказал единственный оставшийся из делегации человек невысокого роста, одетый в еще более странное нечто, чем его собратья, по мнению Хана, представлявшее собой что-то среднее между застиранным покрывалом и одеялом из походного набора солдат. – Ты явился нам, как и было обещано, на исходе эпохи, и свет бесконечной мудрости вновь воссиял.
– Свет бесконечной мудрости явно нуждается в лучшем уходе. Вы бы проверили провода питания и заряд батарей, – послышался женский голос с другого конца зала. Хан обернулся.
Жрец склонился в низком поклоне.
– Халисса.
Молодая девушка, одетая в длинное голубое платье, отделилась от боковой двери и не спеша приблизилась к ним. У нее были светлые волосы, волнами спадавшие на плечи, и серьезные голубые глаза. Хан сдержал возникшее было желание формально поприветствовать ее. Вместо этого он молча стоял, следя за тем, как она движется по залу, легко покачивая бедрами и глядя на него.
Подойдя к нему почти вплотную, девушка запрокинула голову и некоторое время молча рассматривала его.