– Тогда почему...
– Возможно, мне просто хочется, – он поднял голову и посмотрел на россыпь колючих звезд за окном.
Небо Лаэнии еще более, чем все остальное, выглядело земным. Похожая луна и созвездия, похожие материки, похожие полезные ископаемые, похожие ткани, металлы, орудия и ремесла, подумал Хан. Но главное, – похожие люди.
– А мне не хочется, – огрызнулась Халисса. – Но это никого не волнует.
– Ты не можешь сбежать? – Хан не считал нужным ходить вокруг да около.
– Силовое поле планеты, – девушка устало поморщилась.
– Не пропускает девственниц? – Хан поднял бровь.
– Ты не поверишь.
«И не такое видел», – хмуро подумал Хан. А вслух сказал:
– Девственную плеву можно убрать хирургически.
Она улыбнулась.
– Ни один врач не возьмется.
– Суеверия?
– И самый обычный закон. Тюремное заключение до наступления нового цикла.
В тюрьму на двадцать восемь лет. За желание помочь отчаявшейся молодой женщине.
– Есть и другие способы. Фаллоимитаторы, продолговатые фрукты, пальцы.
Она, улыбаясь, кивнула.
– Троих поймали за этим – один уже отсидел свой срок на четверть или даже чуть больше. Во дворце всюду камеры, за пределы дворца и парка меня не пускают. Продолговатых фруктов мне не дают.
Хан долго смотрел на нее.
– Может быть, все-таки попытать счастья с резней? – спросил он задумчиво.
Она рассмеялась.
– Хан, не переживай ты так. И не думай об этом. Я живу всю свою жизнь с осознанием, что наступит день, и меня, как это... нафаршируют и подадут к столу. Или подадут, а после нафаршируют? Ладно, неважно. Меня это уже не трогает. – Некоторое время она молчала, глядя в окно. – Может, я правда что-то увижу.
– Как твое настоящее имя?
Халисса вздрогнула.
– Зачем тебе?
– Просто скажи.
– Адриана.
Хан развернулся и, сделав шаг, притянул ее к себе.
– Это древнее имя, говорят, его привезли с Земли, – сказала она тихо, и он почувствовал, как вздымаются и опадают ее лопатки под его ладонями, сомкнувшимися у нее на спине. – Его дают всем дочерям вождей племени.
– Адриана, – низким голосом сказал Хан. – Что случится, когда час Х наступит? – спросил он. – Наступит и пройдет?
Она пожала плечами.
– Я передам пророчество и... не знаю, – она взглянула на него с удивлением. – Никто никогда не говорил мне об этом. И о судьбе предыдущих девушек – тоже, – добавила она, предваряя новый вопрос.
– Ясно, – они все так же стояли, не размыкая объятий.
– Ты пытаешься меня соблазнить, – улыбаясь, сказала она.
– А разве это так просто? – пальцы Хана скользнули вдоль ее позвоночника и задержались на пояснице. Расстояние между ними осталось прежним, но глаза ее из голубых сделались темными.
– Понятия не имею, – короткое движение бедер, и она на свободе.
Отвернувшись, пару мгновений она стояла, уставившись в одну точку. Ее воспитывали как Халиссу. Это больше гордости, больше юной ершистости и больше страха, напомнил себе Хан.
– Ты можешь прочесть мои мысли? – следя за тем, как успокаивается ее дыхание и исчезает краска со щек, спросил он.
– Мысли – нет, – она отвечает, не повернувшись. – Только общий рисунок... ауру... Не знаю, как объяснить.
– Это я тоже чувствую, – Хан улыбается. – Не спрашивай.
– У инкумбентов бывают страшные тайны?
– Ты не поверишь, – возвращает ей ее реплику Хан.
– Ты не можешь мне помочь, – насмешливая маска исчезла так резко, что Хану почудилось, будто он кожей ощущает осколки, на которые она разлетелась. – Это в любом случае изнасилование.
Хан сощурился.
– Почему?
– Потому что я не хочу. – Она рассерженно шевельнулась, дернув плечом. – Как не хочу носить шелковые платья и длинные волосы. Но кому это интересно?
– Ты напугана, это не то же самое.
– Нет? – она обернулась.
– Нет.
Адриана подняла руку и провела по стеклу ладонью, словно пытаясь вытереть что-то, видимое только ей.
– Ты не понимаешь, – сказала она негромко. – Ты все еще не понимаешь?
Хан посмотрел на нее вопросительно.
– Инкумбента выбирают из чужеземцев, – в ее устах все эти архаичные слова и названия звучали еще более дико, чем в устах ее соотечественников. – Как ты думаешь, почему?